В предвкушении себя. От имиджа к стилю

По‑спортивному собранная благодаря любимой аэробике, в белых «жигулях», в джинсах и небрежной кожаной косухе, с «Мальборо» в зубах я поехала по жизни, подхватив зеленый свет горбачевских реформ. Кстати, впереди маячил третий спутник, и это была опять любовь, не оставляющая сомнений, тем более что дети подросли, а старший поступил в МГУ. Несмотря на революцию 1991‑го, уход из жизни отца и сестры, я упорно двигалась, когда внезапно загорелся красный свет. Но об этом позже, а пока выводы:

• Первое желание заняться внешним видом вырастает из появления минимальной суммы, превышающей затраты на простое воспроизводство личного хозяйства.

• Формальное копирование модных трендов не приносит удовлетворения.

• Любимый спорт, ассоциируемый с образом для подражания, сильно компенсирует недостатки вкуса, придавая уверенность.

• Инфраструктура нового образа жизни помогает более системно подойти к формированию личного образа.

• Прическа становится последним штрихом в написании портрета более стильной личности.

Глава 4. В преддверии политики

Страна впала в период накопления капитала. Главный признак жизненного успеха полностью оформился в богатство. Стремление работать по дипломной специальности уступило место желанию заработать — иногда чисто вынужденно, а иногда осознанно. Интеллигенция, торгующая на рынках, физики и химики, театральные режиссеры, контролирующие потоки винного и прочего ширпотребного импорта, частные кооперативные рестораны с перестрелками подогревали котел с постсоветским нуворишеством. Малиновые пиджаки, угар презентаций, сигары и золотые цепи будоражили воображение человека родом из СССР.

На этом фоне я существовала достаточно скромно. Развелась, и со своим младшим сыном, мамой и гражданским новым мужем жила в старой квартире. Кооператив вырос в Товарно‑сырьевую биржу. Набежало много крутых мужиков. Уступив лучшие позиции им, я отдалилась в придуманный мною научно‑методический отдел. Выбрала работу эксперта, интеллигентную и непыльную. Жар добывания денег поостыл. Ремонт в родительской квартире и то сделала по настоянию супруга. Его достали раздолбанная кухня, старая кровать с томами собраний сочинений Маркса и Ленина вместо ножек. Еще от папы осталась помпезная «Волга», на которой ездили большей частью мужья. Бандиты пытались ее отнять, биржа провела спецоперацию и спасла меня и машину. Типичная жизнь лихих 1990‑х. Я впервые самостоятельно несколько раз выехала за границу. Посмотрела Европу, но не почувствовала, так как большую часть времени считала непривычную валюту и экономила, чтобы привезти подарки.

Из вышесказанного можно легко понять, что я вписалась в новую жизнь, но на пути к успеху добровольно остановилась где‑то посредине, не достигнув внушительных высот. Красавец‑бизнесмен муж, отремонтированная квартира, «жигуленок», аэробика, баня, любимая мама и сын вполне устраивали. Я лучше выглядела по сравнению с далеким уже советским прошлым. Но это не шло ни в какое сравнение с бойкими молодыми женщинами в моей компании. Мне хотелось быть похожей то на очередную Таню, то на Свету. Они все время бежали впереди, а я догоняла. Только найду что‑нибудь достойное, а они опять круче. Затаившаяся неуверенность опять вылезла из тени и начала пить мою кровь.

В научный отдел периодически заглядывали для консультаций депутаты Верховного Совета. Я с тоской понимала, что рыночные законы им не по зубам. Руководство биржи во главе с Константином Боровым часто встречалось с молодым правительством Егора Гайдара. Спорили о моделях развития страны. В качестве эксперта я обсуждала вопросы рыночной экономики с Аркадием Вольским, занимавшим пост президента Российского союза промышленников и предпринимателей в 1990–2005 гг., с Чубайсом, презентовавшим модель приватизации. Со многим была не согласна, но нас считали дилетантами‑кооператорами. Страна разделилась на младореформаторов и красных директоров, назревал конфликт президента Бориса Ельцина и Руслана Хасбулатова. Гласность и перестройка взорвались информацией. Мы следили по телевидению, как разгорается политический костер, который впоследствии перерос в пожар, поглотивший Верховный Совет в Белом доме. Для меня экономика стала отступать под натиском политического дискурса, выражаясь политологическим языком. Именно на таком историческом фоне я начала сдуваться, как воздушный шарик, забытый в комнате после праздника. Разукрашенный и круглый, он постепенно скукоживается, теряет веселую энергию рисунка и превращается из элемента праздника в частичку мусора. Так и я начала вянуть. Все такая же подтянутая и прилично упакованная, я как‑то ехала в «жигуленке» по Тверской и наконец решилась задать себе честный вопрос: счастлива ли я? И отважилась честно ответить — нет. Мне надоела биржа, бизнес и вообще ДЕНЬГИ, а точнее, процесс их зарабатывания. Скучно. Крючок золотой постсоветской лихорадки меня не удержал. Я сорвалась в бездну исторической самоидентификации. Звучит, конечно, несколько пафосно. Но время было такое. Время грандиозных перемен.