В предвкушении страсти

— Прости, — нерешительно сказала она. Фейт ничего не знала о взаимоотношениях веров, но, похоже, причинила ему боль. Это входило в ее обучение — умение распознавать эмоции, чтобы их избегать. Именно поэтому она правильно поняла его реакцию. И странное ощущение в ее груди здесь вовсе ни при чем. — Прости, если я чем-то тебя обидела. Я лишь хотела… поиграть.

Последнее слово будто застало Вона врасплох. Он несколько расслабился.

— Что, Рыжик, передумала?

— Я не уверена. — Фейт наконец отпустила его волосы, но тут же принялась перебирать пряди. — Ты не похож ни на кого, с кем я имела дело. На ситуацию вроде этой правила не распространяются.

— Какие еще правила?

— Правила Безмолвия. — Фейт задела его обнаженное лечо и отдернула пальцы, будто ошпаренная. Она уронила руку на подушку. — Почему мой вопрос тебя оскорбил?

Вон никогда и ни с кем не говорил о прошлом, но ей ответил — словно против воли, повинуясь импульсу, которому не мог сопротивляться ни человек, ни зверь.

— Моя сестра умерла, когда мне было десять.

Скай в свои семь лет была такой слабой, такой хрупкой, что не смогла выжить даже в облике ягуара.

Он приносил ей еду, делал все, что мог, но Скай прекратила борьбу за жизнь, как только поняла, что родители их бросили. Словно в этот миг ее душа отлетела, и Вон не сумел ее вернуть. Она перестала есть, перестала пить, а вскоре перестала и дышать.

Вон был готов умереть вместе с ней, потому что сестра занимала особое место в его душе. Едва научившись держаться на лапах, она — всегда веселая и шумная — не отходила от него ни на шаг. Он тогда возненавидел родителей вдвойне — не только за то, что они их оставили. Нет — за то, что они разбили Скай сердце.

— Даже не представляю, каково тебе, — тихо произнесла Фейт, и в ее голосе прозвучала мягкость, которой он не ожидал от Пси. — Могу лишь догадываться. Ты ее оплакиваешь.

— А ты оплакиваешь Марин?

Огоньки в ее глазах заволокло серой пеленой.

— Пси никого не оплакивают. Для этого нужны эмоции.

— А у тебя их нет.

— Верно.

— Точно? — Опустив голову, он острыми зубами прикусил ей мочку, приглушая вырвавшийся вскрик ладонью.

— Ты что делаешь? — прошептала она, отпихивая его руку.

— Твое тело все чувствует, Фейт. Оно жаждет ощущений, — пробормотал он ей на ухо. — А тело и разум нельзя разделить. Согласна?

Она не отвечала. Он слышал, как колотится ее сердце, и понимал, что далеко заходит. Но пока не слишком. Фейт нужно двигаться дальше, нужно понять больше. По-другому никак. Ягуар это знал, хотя мужчина пока не был готов принять его истину.

— И отвечая на твой вопрос: если бы я застал голого мужчину в спальне сестры, то разорвал бы его в клочья. — Он провел губами по ее шее, пробуя на вкус ниточку пульса, а потом снова поднял голову, чтобы взглянуть Фейт в глаза. — И сделаю то же самое с любым другим мужчиной в твоей постели.

Фейт моргнула. Когда она подняла ресницы, Вон уже тенью выскользнул в слуховое окно. Но ничто не могло стереть его запах с ее простыней, с ее кожи. Все еще ощущая прикосновение губ к ставшей внезапно сверхчувствительной шее, Фейт стиснула кулаки, безуспешно пытаясь обрести над собой контроль. Как он мог с ней такое сделать? Как?

Вся ее сила заключалась в Безмолвии, в мертвой хватке, сдерживающей эмоции. Если она сдастся, с какими еще ощущениями сумеет познакомить ее ягуар? Но тут мозг взбунтовался, показав ей образ тети — безгубой, с горящими безумными глазами. Простейшее напоминание: или она обретает контроль над расшатанной психикой, или оказывается во власти видений. Самый разумный выход — обратиться к медикам, признать, что ее Безмолвие нарушено, и попросить о повторном курсе обучения.

Но вот выполнят ли они ее просьбу или воспользуются этим как поводом, чтобы поместить ее наконец в «безопасное» место, где она будет давать прогнозы, больше не требуя для себя личного пространства.

Впрочем, неважно, что сделают медики, потому что она не собирается им звонить. Она пытается сделать выбор, которого у нее нет: ей в любом случае придется пойти на то, что может приглашающе распахнуть дверь безумию, от которого она надеется сбежать. Как ни странно, отчасти Фейт вовсе не хотелось прекращать игры с ягуаром, который прикасался к ней так, будто она уже согласилась со всеми его требованиями.

«Осторожнее, Фейт, — беззвучный шепот. — Он не остановится, если ты ему велишь. Он не Пси, он не подчиняется чужим приказам, если ему это не нравится». И все же Фейт не собиралась держаться от него подальше.

Какие еще нужны доказательства, что она сходит с ума?

* * *

Вон зашел в свое логово, расположенное в лесах к востоку от дома Лукаса, и поднялся по каменным ступенькам, которые привели его к настоящей двери. Жилище из соображений безопасности скрывалось в глубине извилистой пещеры. Впрочем, в подземных комнатах днем было светло благодаря хитро расположенным вентиляционным отверстиям и старым добрым зеркалам.