В прятки с «Прятками» (СИ)

Его неудержимые движения, низкие стоны, обрывистые поцелуи, заставляющие вздрагивать и задыхаться, и жадные прикосновения к телу, безоговорочно правили моей душой и отключившимся рассудком. Напряженные, покрытые бисеренками влаги тела перекатываются, скользят, сплетаясь в единый, безумный ритм… Подрагивающие, под оглаживаниями ладоней, бедра, и приступы дрожи, разливающей по венам огонь… Пальцы путаются, пляшут, впиваясь в теплую кожу… И мир померк, лопнул, взорвался, осыпая сладкими судорогами, захлебывающимися вскриками, стонами, крупным ознобом, пронзившим каждую клеточку тела… Еще несколько мощных, глубоких толчков, глухой полустон удовольствия забивает слух, и сильное, натренированное тело вжимается в меня, содрогаясь вибрирующими разрядами до самого нутра… Эрик обессиленно опускается рядом, утыкается мне в шею и легонько целует, ловя сбившееся дыхание. Осторожно поглаживаю его по затылку, шее, плечам, мокрой спине, нежась в затяжных горячих волнах оргазма, растворяясь в них от безумного восторга, пополам с затопляющей нежностью…

В голове не осталось никаких обрывков мыслей, никаких вопросов, они прекратили свое существование, сил не было даже пошевелиться, по телу разлилась приятная слабость. Освещаемое тусклым светом лампы помещение, тонет в ночном мраке, окутав нас тишиной и блаженством. Эрик завозился, выдыхая горячий воздух мне в макушку, переворачиваясь набок, и накрыл меня сильной рукой, притиснув спиной к своей груди, где все еще громко ухает разбушевавшееся сердце. Ммм, так уютно… Не знаю, что будет завтра, но сейчас мне невозможно хорошо и безмятежно, спокойно, и совсем не страшно… я, наконец, счастлива, и хочу остаться в этих теплых объятьях. Ресницы становятся тяжелыми мгновенно, и сознание опрокидывается в сон.

Эрик

Открыв глаза, я долго не мог понять где нахожусь. В бункере всегда темно, электричество экономится за счет тусклых аварийных лампочек, создающих едва различимую видимость и определить утро или вечер можно только по часам. Или будильнику. Но меня разбудил не он. А какое-то непонятное чувство. Вроде бы я у себя, но вот как-то не как обычно. Рука лежит на чем-то… мягком, и ко мне прижимается…

Твааааю мать… Как? И что… Почему она тут? Что я сделал? Чуть ли не впервые в жизни меня охватила паника, всего на секунду, но я замер, не в силах посмотреть, что случилось на этот раз. Если она хотела убить меня, как получилось, что мы теперь лежим в одной постели? Память любезно подбрасывает урывками события, начиная с самых неприятных.

Вайро погиб… Животные напали на «Вольников»… Почти опустошенная бутылка виски… Очень хочется пить и все тело горит… А дальше… Что-то коснулось меня, что-то настолько необходимое, что реальность исчезла. Мне казалось, что я долго шел в кромешной тьме, и вот сейчас… заметил свет. Да, именно так, свет прикоснулся ко мне, и я пошел за ним. Кажется ночью у меня был жар… Да что-то такое было вроде, а она пыталась меня чем-то напоить.

Проморгавшись, я уставился на темную макушку, едва различимую в свете аварийной лампочки. Она пришла. Не побоялась. Не испугалась зверя, пыталась лечить, не убежала потом. Осталась. Прижалась ко мне доверительно. Что мы делаем, твою мать… Так не должно быть! Зачем? Почему от одной мысли, что у нас могло что-то быть, затылок начинает стягивать ноющей болью. Она точно живая? Я чуть наклонился к ней и услышал ее мерное дыхание. Живая. Так, ладно. Все равно с ней в одной постели у меня думать адекватно не получается, поэтому… надо срочно уходить отсюда.

Осторожно, чтобы не потревожить ее, я убираю свою руку с ее тела. Тихо встать не получилось, поэтому она завозилась, перевернулась на другой бок, лицом ко мне. Быстро, пока она не открыла глаза, я схватил свои вещи, какие нашел, и покинул комнату так проворно, как только мог. У меня сейчас нет ни сил, ни желания объясняться с ней. И не уверен, что появятся.

Раздобыв на складе кирку и лопату, я, даже не выпив кофе, выбираюсь из бункера, вооружившись налобным фонариком. Сейчас, осенью, светает поздно, а я еще и вскочил ни свет, ни заря. Но раз уж так, надо проверить что же вчера случилось с «Вольниками». Хорошо, конечно, что они не преследовали нас, но появление этих странных животных не спасение, а скорее тот самый случай отсрочки нашего п*здеца. Рано или поздно мы попадем под воздействие этих тварей и тогда нас уже ничего не спасет.

Сколько я себя помню, Джанин внушала мне, что за стеной опасно. Понятное дело, что будучи ребенком, я верил ей безоговорочно, но позже… конечно, начал сомневаться. Война войной, ну что такого страшного может быть за стеной. Уверился я в своей правоте, когда мы стали находить заброшенные бункеры и полигоны. Некоторые даже стали оборудовать на случай каких-нибудь форс-мажоров. Базы опять же, стали строить для тех патрулей, что выходили за стену и охраняли дружелюбных волонтеров, работающих на фермах. И никогда, ничего…