В прятки со смертью (СИ)

С усилием тру жесткой мочалкой свое тело, вода холодная, во избежание расточительности ресурсов. Переодеваюсь в яркую одежду Дружелюбия: красные мешковатые штаны, оранжевый свитер. Черт, как я раньше могла такое носить? И прямо в одежде падаю на кровать Джорджа, нет желания искать себе другой привал. Он обеспокоенно смотрит на меня, но ничего не спрашивает. Спасибо тебе, ты всегда понимал меня как никто другой. Не могу я сейчас говорить с ним. Ни с кем не могу… Слезы снова наворачиваются на глаза, скрутившись калачиком я отворачиваюсь к стене и зарываюсь в подушку. Не волнуйся, я сейчас повою немножко, а потом все будет в порядке, я успокоюсь и смогу взять себя в руки…, но не сейчас.

Сон все никак не желал забирать меня в свои владения, заволакивая сознание воспоминаниями. Как давно я спала? Уже давно, еще в прошлой жизни, в Бесстрашии… Эрик… в голове просто не укладывается. Не верю, не могу… Сомнения просто разрывают меня на куски, а отчетливый страх течёт вниз по желудку. Соленая влага безостановочно заволакивают взор, вырываясь наружу жалобными всхлипами. Сжатые в кулак пальцы, в обреченности колотят по ни в чем не повинной подушке. Он не мог. Ну почему так, почему мне опять больно… Душа скукоживается, на манер смятого листка бумаги и проваливается в пятки, словно заячий хвост. Неужели я опять ошиблась… Глубокий вдох, мне нужен воздух, необходим. Слишком душно, трудно дышать. Он не мог…

Глаза, они не могли лгать, не могли. Теплый, пытливый взгляд серебра, расширенные черные колодцы зрачков. Прерывистое, надрывное дыхание. Губы. Напористые, но до необходимости нежные. Длинные прохладные пальцы, оглаживающие так осторожно, словно боясь причинить вред. Я помню как тревожно толкалось в груди его сердце, отчаянно помню. Сильные руки с линиями причудливых татуировок, покрывающие вздымающиеся от напряжения упругие вены. Мурашки пробегают по коже и растекаются по всему телу. Широкие ладони, прижимающие так, будто я могла растворится. Ох, как же сложно вздохнуть… я задыхаюсь. Черт! Серые омуты обволакивающие своей надежностью, скрытной заботой, они не могли врать. Не могли же… Ну помоги же мне… боже. Пожалуйста, я выгораю изнутри от этой истерзывающей боли…

Слишком отчетливый шепот забивает слух своим звоном: «Тебе придется столкнуться со смертью не один раз. Но не позволяй ей выиграть у тебя, на кону — твоя жизнь. Ясно? Это самое ценное что есть у тебя. И у меня.»- Он намекал, предупреждал… Ну почему тогда, он ничего не сказал? Почему не помешал, не исправил… Да вашу ж мать, ну почему? Неужели не мог хотя бы шепнуть… Он был там, был… почему он бросил меня там умирать? Не знаю, не верю… Пока не увижу своими глазами, я не могу в это верить… не должна! Долгожданный сон, наконец забирает меня в свои тягучие иллюстрации пустоты…

Трис

Тобиас бегает по комнате в ужасно взвинченном состоянии. Оно у него теперь все время такое, с того момента как мы попали в Дружелюбие. Перепалки с Питером, с Калебом, насмешки других бесстрашных… Мне хочется ему чем-нибудь помочь, но я не знаю чем. Мое собственное горе затопило меня, плечо болит, страшно взять в руки пистолет… Только бы нам из всего этого выбраться…

— Тобиас, почему ты не сказал ей, что Эрик просил ее вывести? Я все ждала когда ты скажешь, а ты только ругаешься.

— Зачем, Трис? Зачем ей это говорить? Я знаю, зачем он просил нас вывести ее, чтобы мы поверили ему, купились на сказочку о высокой любви! У кого любовь? У Эрика? — его некогда спокойный баритон срывается на крик. — Да не смеши меня! С роду этот псих никого не любил и не полюбит никогда! Он только использовать людей умеет, как использовал нас, чтобы отвлечь лидеров, чтобы была бойня. Он же кончает просто когда кому-то больно или плохо, ты что не знаешь?

— Не кричи, пожалуйста, ты меня пугаешь. Зачем так эмоционально реагировать? Просто… У него такие глаза были… Он так волновался за нее… — смотрю в окно. Там сад, такой зеленый, душистый… Даже и не подумаешь, что всего в нескольких сотнях миль отсюда из целой фракции сделали могилу.

Тобиас сел напротив меня, погладил по волосам. Мягко улыбнулся. Какая у него красивая улыбка все-таки, я так редко ее теперь вижу.

— Трис. Все кругом плохо. У нас все хорошо, да? Мы вместе. — Голос его смягчился. Так всегда бывает, когда мы рядом. Он притягивает меня к себе. — У Эрика не может быть никакой любви. У него только нужные и не нужные люди. Все что делает Эрик — это движется туда, где власть и контроль. Он никогда не откажется от лидерства, он будет цепляться за него до последнего. Чем раньше Эшли забудет его, тем лучше. Я не хочу больше говорить об Эрике. Как ты сама?

— Не знаю, Тобиас. Я…-, но все мысли улетучиваются, когда я прижимаюсь губами к его губам, знаю, его поцелуи отвлекут меня от всего…

Эшли