В приисковой глуши

— Мама думает, что вы как все здешние мужчины. Она не понимает, что вы совсем другой.

— Я думаю, что она почему-то тревожится на счет вашего отца и ей приятно было бы, чтобы я поскорее снес ему ружье, резко ответил учитель.

— О! с папой ничего не случится, — отвечала Кресси лукаво. — Вы найдете его вон в той просеке. Но вам очень идет ружье. Вам бы следовало завести себе.

Учитель вскользь улыбнулся и сказал: «Прощайте!»

Глаза девушки следили за ним, до тех пор, пока он не скрылся в лесу. Дойдя до опушки, он оглянулся и увидел, что она все еще стоит у ворот. Она сделала какой-то жест; но он не мог разобрать на этом расстоянии, передразнила ли она его манеру держать ружье, или послала рукой воздушный поцелуй.

Как бы то ни было, он продолжал путь не в очень хорошем расположении духа. Хотя он и не жалел, что заменил Кресси как поставщик легального оружия между двумя воюющими сторонами, но понимал, что молча вмешивался в распрю между людьми, которых мало знал и которыми нисколько не интересовался.

Несомненно, что Гаррисоны посылали детей в его школу и что местное и страстное партизанство могло перетолковать по-своему его простую вежливость. Но его гораздо больше беспокоило то, что его миссия в том, что касается м-с Мак-Кинстри, окончилась жалким фиаско. Странные отношения между матерью и дочерью многое объясняли в поведении дочери, но не давали надежды ни на какое улучшение. Не окажется ли отец — человек, привыкший разрубать Гордиевы узлы складным ножом и погрязший в хлопотах о скоте и межевых дрязгах, — более разумным человеком?

Но, может быть, у дочери было больше общего с отцом, чем с матерью?

Она сказала, что он встретит м-ра Мак-Кинстри в просеке и не ошиблась: вот он скачет, во весь опор ему на встречу.

III.

Не доезжая десятка шагов до учителя, Мак-Кинстри, почти не останавливая своего мустанга, соскочил с седла и, хлопнув хлыстом по бокам животного, пустил его скакать в галоп к дому. А сам, запустив руки в карманы длинного, просторного полотняного сюртука, медленно направился, звякая шпорами к молодому человеку.

Это был плотный, среднего роста, человек, с густой рыжеватой бородой, с бледно-голубыми глазами, с тяжелыми веками и взглядом, вместе сонным и страдальческим, который, скользнув на учителе, больше на нем не останавливался.

— Жена хотела вам послать ружье с Кресси, — сказал учитель, — но я предложил передать его сам, так как мне показалось такое поручение не совсем приличным для молодой лэди. Вот ружье. Я надеюсь, что в нем не было и не будет надобности, прибавил он.

М-р Мак-Кинстри взял ружье одной рукой с видом слегка смущенным и удивленным, закинул его на плечо и той же самой рукой, не вынимая из кармана другой, снял мягкую войлочную шляпу с головы и, показав отверстие, пробитое пулей в ее полях, лениво ответил:

— Оно опоздало на полчаса, но Гаррисон был не в духе, и рука его дрогнула, когда он выстрелил в меня и не попал.

Момент для объяснений, очевидно, был неудачно выбран учителем, но он решил не упускать его. И однако медлил, при чем и спутник его тоже казался не менее смущен, и в рассеянности вынул из кармана правую руку, обвернутую в окровавленный платок, пытаясь, очевидно, совсем машинально, почесать в голове окоченелыми пальцами.

— Вы ранены, — сказал учитель, искренно встревоженный, — а я вас задерживаю.

— Я держал руку вот так, — пояснял Мак-Кинстри с вялой решимостью, — и пуля задела мой мизинец, пролетая через шляпу. Но я не хотел вам сказать, когда остановил вас. Я еще не довольно спокоен, извинялся он, спокойнейшим манером, я совсем вышел из себя, прибавил он с безусловным самообладанием. Но я хотел спросить вас, — и он фамильярно положил обвязанную руку на плечо учителю, — что, Кресси хорошо себя вела?

— Прекрасно, — отвечал учитель. — Но не пойти ли мне с вами домой, и мы можем переговорить после того, как ваша рана будет перевязана?

— И она была хорошенькая? — продолжал Мак-Кинстри, не двигаясь с места.

— Очень.

— И вы нашли хорошеньким ее платье из нового магазина?

— Да, ответил учитель. Быть может, немножко слишком нарядным для школы, прибавил он вразумительно, и…

— Но только не для нее, но только не для нее, — перебил Мак-Кинстри. Я думаю, что таких платьев можно еще достать там, откуда она приехала! Вам нечего беспокоиться, пока Гирам Мак-Кинстри жив, у Кресси не будет недостатка в платьях.

М-р Форд безнадежно глядел на безобразную мызу, видневшуюся вдали, и на тропинку под его ногами; затем перевел глаза на руку, все еще покоившуюся у него на плече.

— В другое время я подробнее поговорю с вами о вашей дочери, м-р Мак-Кинстри.

— Говорите теперь, — сказал Мак-Кинстри, продевая раненую руку в руку учителя. — Я люблю вас слушать. Вы из тех, что успокоиваете, и мне это приятно.