В приисковой глуши

Человек со смехом снял маску.

— Благодарю вас, — сказал Форд, — а теперь вы мне скажете, быть может, кто из вас ворвался в школьный дом, сломал замок от моей конторки и украл мои бумаги. Если он здесь, то я желаю ему сказать, что он поступил не только как вор, но как собака и подлец, потому что письма эти от женщины, которой он не знает и не имеет права знать.

Если он надеялся завести личную ссору и помериться силами с одним противником, то был разочарован, потому что хотя его неожиданное поведение и произвело некоторый эффект на группу и даже привлекло внимание людей, стоявших у окон, Гаррисон решительно подошел к нему.

— Это поспеет, — сказал он. — А пока мы хотим захватить вас и ваши письма и выпроводить вон из Инджиан-Спринга. Отправляйтесь восвояси, к той женщине или твари, которая вам их писала. Мы находим, что вы слишком развязны или бесцеремонны в такого рода вещах, чтобы учить в школе, и вовсе не желаем, чтобы наши девочки и мальчики были воспитаны по вашему образцу. И так, если вы согласны подчиниться, то мы посадим вас на коня, которого мы для вас приготовили и под конвоем отвезем вас до границы. Если не согласны — все равно, мы так или иначе выпроводим вас.

Учитель быстро огляделся вокруг себя. Он уже раньше заметил оседланную лошадь среди кавалькады. Она была крепко привязана к седлу одного из всадников, так что бегство было невозможно, и к тому же у него не было никакого оружия, чтобы защищаться или хотя бы начать борьбу и смертью избавиться от позора. У него ничего не было, кроме голоса, резкого и язвительного.

— Вас двенадцать человек против одного, — спокойно начал он, — но если между вами есть хоть один, который осмелится выступить вперед и обвинить меня в том, в чем вы осмеливаетесь обвинять меня только все вместе, то я скажу ему, что он лгун и трус, и я готов доказать это на деле. Вы явились сюда, как судьи и присяжные, осуждаете меня без суда, не выставляя даже обвинителя; вы явились сюда, как беззаконные мстители за свою поруганную честь, и не смеете предоставить мне права также защищать свою собственную.

Между мужчинами снова начался шепот, но предводитель нетерпеливо выступил вперед.

— Не надо ваших проповедей, — грубо сказал он, — нам нужны вы. Ждем!

— Постойте, — произнес глухой голос.

Это было произнесено безмолвной фигурой, недвижимо стоявшей между другими. Все глаза обратились на него, когда он двинулся с места и лениво снял маску с лица.

— Гирам Мак-Кинстри! — вскричали остальные тоном удивления и подозрения.

— Да, это я! — сказал Мак-Кинстри, с решимостью выступая вперед. — Я присоединился к вашей делегации на перекрестке, вместо брата, на которого пал жребий. Я считаю, что это все равно и даже лучше, потому что предполагаю взять этого джентльмена из ваших рук.

Он поднял свои сонные глаза на учителя и вместе с тем стал между ним и Гаррисоном.

— Я предлагаю, — продолжал он, — поймать его на слове и доставить ему случай дать ответ ружьем. И полагаю, что никто из вас не станет спорить против того, что я больше всех вас имею на то права. Может быть, кому-нибудь оно и не по вкусу, — прибавил он, услышав восклицание за спиной, — и он лучше хочет, чтобы одиннадцать человек мстили за обиды одного, но даже и в таком случае я утверждаю, что человек наиболее обиженный в этом деле я, и именно поэтому имею право первый постоять за себя.

С решимостью, которая произвела впечатление на его товарищей, он передал свое ружье учителю и, не глядя на него, продолжал:

— Я думаю, сэр, что вы это ружье видали раньше; и думаю также, что нам незачем тянуть дело, а мы можем приступить к нему сразу, вон там, за деревьями.

Каковы бы ни были чувства и намерения окружавших его людей, но право Мак-Кинстри на дуэль было слишком глубоко укоренившимся принципом, чтобы они стали его отрицать. Медленно все расступились перед учителем и Мак-Кинстри и вышли из школьного дома, а остальные пошли за ними. В этот промежуток учитель обратился к Мак-Кинстри и сказал тихим голосом:

— Я принимаю ваш вызов и благодарю вас. Вы никогда еще не оказывали мне большей услуги — и хотя вы и недовольны мной, но я прошу вас верить, что ни теперь, ни прежде я не хочу и не хотел причинить вам вред.

— Если вы хотите этим сказать, сэр, что не ответите на мой выстрел, то вы слепы и неразумны. Потому что это не спасет вас от них, — прибавил он, указывая искалеченной рукой на следовавшую за ними группу, да и от меня также.

Твердо решив тем не менее, что не будет стрелять в Мак-Кинстри и слепо цепляясь за эту идею, которую он считал последней в своей безрассудной жизни, учитель шел молча, пока они не дошли до открытой полянки между деревьями.