В присутствии Бога (100 писем о молитве)

Ним не расставаться. Было нечто волнующее в этой потребности Бога, нетерпеливой и мирной одновременно, исходившей из самой глубины его существа, которая выдавала себя в его беседах со мной, и которая, несомненно, должна была выражаться в его молитве через проникновенные призывы. Я думаю, что ваш муж достиг тогда подлинной евангельской отрешенности: не через презрение к земным благам, но благодаря очарованию, какое оказывало на него Благо, несравненно более желанное. Затем пришло время, когда я был сбит с толку: я спрашивал себя, не затухает ли его рвение; я не ощущал больше биений его сердца, пылающего любовью к Богу. Тем не менее, я не беспокоился, ибо мир, радость, я бы даже сказал: Дух Святой, исходили от него. И свидетельством тому для меня было все возраставшее сияние. Именно в ту пору он приготовил ко крещению того учителя-еврея, которого вы приняли столь гостеприимно. Но я плохо различал, что именно совершала в нем благодать, до того дня, когда он сам, по собственной инициативе, дал мне к тому ключ, заговорив со мной о том, «что превосходит желание». Я стал его расспрашивать об этом. И вот почти дословно то, что он мне ответил: «На протяжении многих лет вся моя внутренняя жизнь поистине была ненасытимым желанием Бога. Затем однажды случилось так, как если бы это желание совершенно во мне умерло. Я очень испугался, я был убежден, что я утратил Бога. За ощущением напряженной жизни, какое производило во мне неудержимое желание встретить Господа, утратить себя в Нем, последовала пустота, духовная расслабленность, я уже больше не знал, верую ли я еще, и я был уверен, что больше не люблю, ибо я не находил в себе ни малейшего желания Бога. Вас тогда не было здесь, чтобы помочь мне понять волю Божию. У меня было ощущение, словно я вышел из затянувшегося самообмана. Я был в одно и то же время спокоен и опустошен, в том смысле, в каком говорят об опустошенной земле. Свет пришел ко мне тогда, когда я вспоминал с чувством ностальгии одну молитву, которая на протяжении предыдущих лет так часто вырывалась у меня: «Господи, я алчу и жажду Тебя!» Тут я впервые понял, что эта молитва не была достаточно нищенской. «Я алчу… я жажду…», это «я» было еще слишком выпячено вперед и слишком живо, тогда как оно должно было быть распято. Я постепенно отказался от благ земных, затем от благ небесных, теперь же мне следовало отказаться даже от самого желания Бога. В том смысле, что я не должен был больше желать единения с Богом ради себя, но ради Бога, что оно уже не должно было быть моим желанием, но желанием Бога во мне». Мы долго в тот день проговорили об этом новом этапе его молитвенной жизни. Когда несколько месяцев спустя вы сообщили мне, что он погиб в катастрофе, мне пришло на память одно место из «Жизни мусульманских святых» Эмиля Дерменгема, которое ваш муж мне приводил с глубокой радостью во время нашей с ним последней встречи: «Некий голос закричал мне: “О, Абу-Язид, чего ты желаешь?” — Я отвечал: “Я желаю ничего не желать, ибо я желанный, а Ты Тот, Кто желает”».

99. Это Ты