В присутствии Бога (100 писем о молитве)

полноту, которую хранит в себе самая высокая любовь. Возвращаюсь к вашему письму и вашему вопросу: хочу ли я руководить вами? — И если я не колебался ни секунды, чтобы ответить вам «да», то после мне пришлось долгое время размышлять о том, какой же совет вам подать? Следует ли мне начать с того, чтобы ввести вас в различные формы и способы молитвы и в разнообразные методы; должен ли я сказать вам о великих двигателях молитвы: о хвале, о поклонении, о раскаянии, о прошении?.. Но размышление, а более всего — пример многих христиан, уверенно вступивших на путь молитвы, указали мне тему этого первого письма. Вы хотите научиться молиться? — Ищите тогда познания Христа. Я не говорю о познании чисто интеллектуальном, но о познании веры и любви. И прежде всего, веруйте крепко, что Христос не есть некий персонаж, затерянный в туманных далях истории, но некто живой, Живой, который стоит у ваших дверей и стучит, как говорит Он Сам. Именно об этом Христе, о Христе, обращенном к вам, и который хочет завязать с вами личные отношения, именно о Нем следует постараться узнать, что Он думает о вас и чего Он от вас желает, о Его чувствах по отношению к вам. Чтобы не ввести вас в беспочвенные спекуляции либо иллюзии, есть одно-единственное средство: крепко сжать в руках Евангелие и более не выпускать его, и затем искать, искать безустанно. Понемногу, со все возрастающей ясностью, подлинный лик Христа предстанет перед вами и, с помощью Его благодати — ибо Он гораздо более нетерпеливо стремится открыть Себя, чем вы — познать Его, — вам откроется «неисследимое богатство» Его любви, о котором говорит св. ап. Павел (Еф 3,8). Если понимать молитву таким образом, проблема (которая, к тому же, нередко ставится неправильно), — должна ли быть молитва размышлением, решена. Если под словом «размышление» разуметь некий строгий метод, то следует признать, что необходимости в нем нет, хотя оно и может быть полезно для отдельных натур с определенным складом характера. Если понимать размышление, как чисто интеллектуальное упражнение, без связи с любовью, то нужно бежать от него, как от молитвы ущербной и гибельной: «Горе знанию, которое не обращается в любовь». Но если под размышлением подразумевать нетерпеливое стремление познать Христа, которого требует, к которому побуждает и ведет непрестанно сама любовь, — ибо тот, кто любит, мечтает знать все лучше,

чтобы любить все глубже, — тогда да, тысячу раз да: молитва должна быть размышлением. Я убежден, что множество христиан отчаиваются практиковать молитву потому, что им не удается полюбить Христа; но если они Его не любят, то это потому, что они не стараются Его познать. Невозможно полюбить некую тень, некое существо, которого не знаешь. Только познание несказанной любви, которую несет нам Христос, способно открыть в нас источники любви и молитвы. Советуя вам искать прежде всего знакомства со Христом, я чувствую, что правильно следую руслу божественной педагогики. Не так ли поступил и Бог с апостолами и учениками, чтобы привлечь их? Иисус пришел к ним и предложил им Свою дивную дружбу; они видели Его, осязали, слышали; они были покорены; они отдали себя. А затем Христос однажды их покинул, произнеся озадачивающие слова: «Лучше для вас, чтобы Я пошел» (Ин16,7). Но, несмотря ни на что, дружба Христа оказалась для них решающим событием. Так же дело обстоит и в молитвенной жизни: она должна приводить христиан к весьма тесному соединению с Богом, но у нее не может быть лучшей отправной точки и лучшей поддержки, чем восхищенное узнавание непостижимой любви, одновременно человеческой и божественной, которую дарит нам Христос.

39. Самая мудрая книга

Мне кажется, вы напрасно читаете во время молитвы. Этим вы не столько питаете вашу молитву, сколько потакаете вашему вкусу, — чтобы не сказать гурманству, — к идеям. Итак, отложите в сторону все книги, или хотя бы удовольствуйтесь «самой мудрой из них», как выразился однажды св. Кюре из Арса [10], вознося ей хвалу. «Крест, — говорит он, — это самая мудрая книга, какую только можно найти. Те, кто не знают ее, невежды, хотя бы даже они знали все остальное. Нет истинных ученых, кроме тех, кто ее любит, обращается к ней, в нее углубляется. Как она ни горька, но только вкусив эту