В присутствии Бога (100 писем о молитве)

Экзегеты, и притом самые выдающиеся, сделали из употребления этого слова Павлом и Марком тот вывод, что первохристианские общины хранили его с большим благоговением, бесконечным почтением. У них не было реликвий Христа, но у них было нечто гораздо лучшее: то самое слово, которое во время Его беседы с Богом вырвалось из Его сердца: «Авва!». Отрадно было первым христианам употреблять, говоря об Отце, слово из родного языка Иисуса Христа. Но это было не только сердечной потребностью. Их словарь не содержал термина, способного выразить точный оттенок слова «авва», этого уменьшительно-ласкательного, каким пользовались арамейские ребятишки, обращаясь к своему отцу. Это слово кричал ребенок Иисус Иосифу, возвращавшемуся с работы: «Авва, авва!..». И плотник брал на свои сильные руки радостного мальчугана и нежно целовал его. Если мы хотим передать доверительный и родственный оттенок этого «авва», нам следует переводить его как «любимый папочка», «дорогой папочка». Поняли вы теперь, почему это слово было так дорого первой Церкви? Апостолы и ученики находились под сильным впечатлением того, что Христос употребил его, молясь «Господу неба и земли» (Мк 14,36). Какой Иудей в те времена дерзнул бы воззвать так к Богу, от святости Которого трепетали Серафимы и пророки? Случалось, что к Нему обращались «Отче наш» (abinou на еврейском, abunan на арамейском) или, более редко и более торжественно, «Отче мой» (abi), но никогда, воистину никогда, никто бы не употребил слова столь по-простому доверчивого, как «авва». Для Христа же воспользоваться словом «авва» для обращения к Богу было способом выразить, утвердить перед Своими Свое богосыновство. Но Христос не оставил за Собой монополию на такую сыновнюю доверчивую близость, Он учил ей Своих учеников. Св. Лука и св. Матфей в своих Евангелиях передают нам каждый свою версию молитвы «Отче наш»: более краткую у Луки, более пространную и торжественную у Матфея. Обыкновенно считается, что Лука дает первоначальную формулу, ту, которой научил нас Сам Иисус. В греческом тексте Евангелия она начинается так: «Отче! Да святится имя Твое! Да приидет Царствие Твое. Хлеб наш…» (Лк 11,2). Экзегеты думают, что первое слово здесь было: «Авва! Отец возлюбленный! (Папочка любимый!)» Таким образом, ученики могут, как и Учитель, обращаться к Богу с сыновней сердечностью. Действительно, таково великое откровение, которое Иисус Христос принес в мир: те, кто верует в Него, суть дети Божии. И не в каком-то переносном смысле, но прямо и непосредственно. Ибо они «зачаты от Бога», «рождены от Бога», «причастники Его природы». Что за дивное откровение! Первые христиане не могли произнести слов «Отец возлюбленный» без того, чтобы их сердце не взыграло от радости. А мы?.. Тому, кто так молится, Бог, в свою очередь, говорит, как Иисусу: «Ты Сын Мой Возлюбленный». Но Иисус сделал еще больше, а не только научил Своих учеников словам, которыми они должны пользоваться для молитвы. Со дня Пятидесятницы Он посылает Духа Своего, Который в глубине сердца каждого христианина шепчет: «Авва!». Если бы мы умели жить внутренней жизнью, мы не могли бы не узнать Его голоса. Следует признать, что те, к кому обращался св. ап. Павел, были восприимчивее нас ко внушениям Святого Духа. Действительно, для того, чтобы напомнить им о том, что они суть дети Божии, апостол не колеблется им написать (я чуть-чуть перефразирую его слова): «Не правда ли, что стоит только вам сосредоточиться, как некое слово, некое восклицание вырывается из глубины вашего сознания: “Авва!”. Это не должно вас удивлять: вы приняли Духа Святого, Который, как вы хорошо знаете, есть Дух Сына Божия. Дух Сына возбуждает в вас чувства Сына и исторгает с ваших уст возглас Самого Христа: “Авва, Отец возлюбленный!”. Какого еще могли бы пожелать вы лучшего доказательства вашего богосыновства?» Ввел ли св. Матфей в свой текст молитвы «Отче наш» добавление «Сущий на небесах» [14] из опасения, как бы сыновняя доверительность христианина не выродилась в развязность? — С таким напоминанием устраняется опасность ставить Бога на равную ногу с земными отцами, забывая о Его сугубом величии. Но это уточнение не преследует цель умерить нашу сыновнюю доверчивость, как раз наоборот, оно нас заставляет осознать ту изумительную реальность, что Бог наш — Бог недостижимый, непостижимый, святой, вечный, всемогущий, — а мы призваны обращаться к Нему ласково, как маленькие дети: «Авва, Отец возлюбленный, Авва, любимый Папочка!»

50. Прииди