В присутствии врага

— Мы с Уинстоном выезжаем в Уилтшир немедленно, — говорил Линли. — Вы сможете продержаться? Оставить все, как было? Сможете вернуться к тому, что вы делали до моего звонка?

— Полагаю, да, — ответила Барбара и подумала, как, черт побери, она собирается сделать это.

— Отлично, — заключил Линли. — Значит, для него версия, что мы сжимаем кольцо вокруг Элистера Харви. Ведите себя точно так же, как прежде.

— Да, понятно, — она помолчала и добавила, как бы в ответ на что-то, что сказал Линли: — Завтра утром? Хорошо. Нет проблем. Как только вы возьмете Харви, он вам расскажет, что сделал с мальчиком. И мне здесь уже больше нечего будет делать — к чему попусту тратить время. Когда вы хотите, чтобы я была в Скотланд-Ярде?

— Молодец, Барбара, — подбодрил ее Линли. — Продолжай в том же духе. Мы едем.

Барбара нажала кнопку отключения телефона. Она смотрела, как Робин ползает по полу, прибирая вещи. Ей хотелось броситься на него и бить его, бить, требуя правды. И хотелось, чтобы в результате этого Робин стал прежним, каким казался ей сначала. Но она понимала, что не в ее силах изменить что-нибудь сейчас. Жизнь Лео Лаксфорда намного важнее, чем то, что она испытала за две минуты объятий и поцелуев среди разбросанных полотенец и простыней.

Когда она сказала:

— Я положу телефон? — Робин повернул к ней голову, и она вдруг увидела, почему он был так настойчив, предлагая пойти вниз готовить ужин, почему хотел непременно сам убрать тот беспорядок, который она учинила, почему старался, чтобы она смотрела только на него и не заметила бы предмет, нечаянно выброшенный ею из бельевого шкафа. Он уже поднял с пола свечи и собирался положить их обратно в шкаф. Но среди прочих конусообразных и цилиндрических предметов в его руке блеснула серебряная свечка, которая на самом деле свечкой не была. Это была часть флейты. Флейты Шарлотты Боуин.

Робин сунул то, что держал в руке, за стопку полотенец. Среди беспорядка на полу Барбара заметила еще одну часть флейты, лежащую рядом с футляром, из которого она выпала. Он сгреб ее вместе со стопкой наволочек и сунул в шкаф. Потом взял из ее рук телефон.

— Я сам отнесу его.

Проходя мимо Барбары в свою комнату, он чуть притронулся пальцами к ее щеке.

Она ожидала, что сейчас, когда флейта уже не лежит на виду, его фальшивый любовный пыл несколько приутихнет. Но, вернувшись из комнаты, он, улыбаясь, подошел к ней, провел пальцем по ее подбородку и наклонился к ее губам.

Тут Барбара подумала, на что же она могла бы решиться ради выполнения долга. То, что происходило сейчас, было выше ее сил. Его язык у нее во рту казался ей отвратительной рептилией. Ей хотелось сжать челюсти, впиться в него зубами, пока она не почувствует вкус его крови. Хотелось ударить его между ног так, чтобы искры посыпались из его мерзких глаз. Она не собирается спать с убийцей ни ради любви, ни ради денег, ни ради королевы и отечества, ни ради долга, ни, тем более, ради извращенного, болезненного удовольствия. Но именно это, как поняла она, было той самой причиной, почему Робин Пейн хотел переспать с ней. То самое извращенное удовольствие. Чтобы всласть насмеяться, что сумел трахнуть того самого копа, который пытался выследить его. Потому что именно это он и делал все время в той или иной форме — трахал их всех в переносном смысле с ее подачи.

Барбаре казалось, что бушующий в ней гнев прожигает ее грудь насквозь. Ей хотелось влепить ему пощечину. Но в ушах звучал голос Линли, приказывающий ей держаться. Поэтому она заставила себя думать, как лучше протянуть время. Она надеялась, что это будет нетрудно сделать — ведь ее оправдание прямо здесь, в доме. Она отстранилась от него и прошептала:

— Проклятье, Робин! Твоя мама. Она же там, в спальне. Мы не можем…

— Она спит. Я дал ей две таблетки — до утра не проснется. Беспокоиться не о чем.

План номер один провалился, подумала Барбара. И тут до ее сознания вдруг дошел смысл его слов — таблетки. Таблетки! Какие именно таблетки? Нужно немедленно вернуться в ванную, потому что, хотя почти не остается сомнений в том, что она найдет среди пузырьков, выброшенных ею в раковину из аптечки, она должна убедиться в этом.

Робин отрезал ей путь к отступлению, одной рукой упираясь в стену, другую положив ей на шею сзади. Она ощущала давление его сильных пальцев. Как легко было ему удерживать Шарлотту Боуин под водой, пока она не умерла.

Он опять поцеловал ее. Его язык жадно искал ее губ. Она оцепенела. Он отпустил ее. И пристально посмотрел ей в глаза. Она видела, что обмануть его не удастся.

— Что? — спросил он. — В чем дело?

Он понял, что что-то произошло. И не собирался хватать наживку, если она снова попытается поймать его на крючок заботы о его матери. И она сказала ему правду, потому что то, чего раньше она в нем не замечала — его звериная сексуальность — говорило ей, что он воспримет эту правду именно так, как ей нужно.

— Я боюсь тебя.

Она увидела огоньки недоверия в его глазах и спокойно выдержала его взгляд.