В промежутках между

В жизни есть закон могучий:
Кто слуга – кто господин!
Но рожденье – это случай,
Все решает ум один!
Повелитель сверхмогучий
Обращается во прах,
А Вольтер живет в веках.

Это финальные куплеты из спектакля Театра сатиры «Безумный день, или Женитьба Фигаро», которые не успел допеть Андрей Миронов в Рижском оперном театре 14 августа 1987 года.

Между нами

Георгий Гречко

Александр!

Мы любим тебя за всю твою многогранную творческую деятельность на Земле, но особенно за эмоциональную поддержку нас в космическом полете.

Там нервное напряжение не знает границ – простой деловой разговор кажется оскорблением, а доброе слово воспринимается как награда. Такой наградой для нас был твой юмористический рассказ о гардеробщике, читающем по бумажке бухгалтерам лекцию о младенческих болезнях и периодически вскрикивающем «Ой, мамочки!».

Под это «Ой, мамочки!» с хорошим настроением и результатом прошел весь оставшийся полет.

Поздравляю с днем рождения!

Тебе уже 80, ой, мамочки!

Я

Космонавты первой волны – удивительная каста на Земле. Их было немного, и все они были первыми.

Жора Гречко – человек с огромным чувством юмора. Как-то, помню, после полета он выступал в Доме актера. И театральная элита задавала ему каверзные вопросы. В частности, его спрашивали, не встречал ли он там НЛО и инопланетян. Жора, посмотрев по сторонам, сказал: «Только для вас, для вашего узкого круга, умоляю, чтобы это не вышло за стены Дома актера, мы все давали клятву. Да, я видел НЛО». И он рассказывал, как мимо них пронеслось что-то один раз, потом еще раз. Мы с открытыми ртами слушали этот детектив. И в конце встречи Жора стыдливо сказал: «Ну, может, это были не НЛО, а контейнеры с мусором, который мы выбрасывали».

Космонавты были чрезвычайно популярны, а это страшный удел – невозможно ни от кого скрыться. Однажды в дом отдыха «Актер» в Ялте приехали Титов с Гагариным, которых на секунду отпустили из их крымской здравницы. А мы с ними дружили. Они бросились в бездну актерской богемы: молодые загорелые артисточки, вино. Но при их узнаваемости уединиться с артисточкой можно было только, если уволочь ее в горы и жить с ней, зацепившись за вершину.

Дмитрий Губерниев

Любимый Артист! Любимый Худрук! Любимый Театр! Александр Анатольевич! Ластонька Вы моя! Только благодаря Вам уверенно иду к сути. Пытаюсь, пока безуспешно, перейти на ликеры.

Преданный любимец Вашей жены

Дмитрий Губерниев

Я

Димочка меня всегда очень популяризирует. Он придумал, что я фанат биатлона. И заставил меня им стать. В каждом репортаже с соревнований любого ранга он передает мне привет, привязывая это к ситуации на лыжне. Когда ситуация не привязывается, он просто охает и говорит: «Ай-яй-яй! Кто же так стреляет?! Если бы Александр Анатольевич видел, как ты стреляешь, он, наверное, не взял бы тебя в Театр сатиры».

Вообще он очень находчивый и темпераментный. Я с умилением посмотрел, как в финале мужской эстафеты мы наконец взяли золото и там случайно или нарочно вместо нашего гимна врубили «Патриотическую песню» Глинки. Дима бросился к микрофону, жестами потушил гимн Глинки и а капелла спел наш гимн в сопровождении хора вооруженных лыжников.

Между тем

Меня теперь часто спрашивают о моей любви к биатлону. Когда постоянно менялось руководство Федерации биатлона, мне звонили: «При вашем фанатизме, может, вы станете председателем?» Я, конечно, люблю биатлон, но не до такой же степени.

До такой же степени я люблю баскетбол и футбол. В баскетболе я доигрался до 2-го юношеского разряда. А футбол смотрю с 12 лет.

В отношении футбола я ретроград. Поиски валютных легионеров – безумие. Я понимаю, что это система общемировая и в каждой команде есть пара чернокожих футболистов, но, когда выбегает негритянская команда «Шахтер» из Донецка и комментатор обзывает игроков «горняками», возникает ощущение, что они только что из забоя и не успели вымыться.