В простор планетный

...Итак, Сергей здесь! И даже член Штаба освоения. Это еще одна победа сторонников освоения. Ведь незаурядный человек Сергей. Он - замечательный, широко известный художник. Пейзажист, изъездил чуть не все уголки Земли. На его полотнах, выставленных во многих музеях, - заповедники: тропический лес Южной Америки, песчаная пустыня Сахары, глухая тайга Сибири. На его полотнах океанские просторы, сады, парки, леса, города. В поисках сюжетов для своих картин он немало попутешествовал и по Солнечной системе. В музеях выставлены мастерски написанные им с натуры своеобразные пейзажи Луны, Марса, Венеры и даже крошечной Цереры.

Как хорошо, что он здесь! Многие перестанут колебаться, когда узнают, что этот противник освоения Венеры сам стал его участником. Хорошо, отлично это и для него самого - как расширится круг его интересов! А для своей живописи сколько он найдет здесь нового, увлекательного материала!

...Наступил момент, когда из штаба передают текущие известия с Земли. Раздался звучный юношеский голос:

- Кампания против освоения Венеры продолжается. Противники его утверждают, что вполне возможно повторение мозговых заболеваний, и притом в массовом количестве. Они считают, что неизбежны и другие, гораздо более страшные эпидемии.

Жан задумался: так просто от этого не отмахнешься. Речь идет о вполне реальных опасностях. Все дело в том, как их преодолеть. А преодолеем безусловно, как и все другие препятствия!

В том числе и грибы.

Да ну, грибы - это, конечно, мелочь в сравнении со всеми стихиями этой бешеной планеты. Но и они тоже... А тут еще это ужасное глубинное животное!

Да, так вот, значит, есть и животные! Это неожиданность! И конечно, раз они есть, то только в глубине и могут жить: на поверхности планеты они не смогли бы существовать при такой температуре.

Ну, а чем они дышат? Ведь кислорода и в глубине, наверно, не больше, чем на поверхности.

А чем питаются?

Вот еще загадка Венеры!

Жан оглянулся. Ли все еще сидела здесь: наслаждалась передышкой в напряженной работе.

- Каждый раз что-нибудь перебивает, - сказал Жан. - С самого моего пробуждения хочу спросить тебя: что-нибудь удалось выяснить насчет этих грибов?

- Нет, - ответила Ли. - После того как тебя обезопасили от их яда, несколько человек... я в том числе... отправились на ту поляну... Конечно, с оружием.

- И что же?

- Мы их не нашли.

- Заблудились, не так ли?

- Да нет. Пришли на то самое место. Они исчезли. Мы побродили по лесу в разных направлениях... Нигде не нашли никаких следов.

- Ну, а животное?

- Какое животное? - поразилась Ли.

- Ах, ты разве не знаешь? А что с Панаитом?

Но на этот вопрос Ли тоже еще не могла ответить.

Глава 13

Завершающий аккорд

Впервые в своей пока еще короткой жизни Анна готовилась выступить с авторским концертом. Есть ли художник в любой области искусства, который не волновался бы. перед публичным, а тем более всемирным выступлением? Анна, конечно, не была исключением - только равнодушный может в таких случаях оставаться спокойным.

Но если ее охватывало волнение перед исполнительскими концертами, насколько же сильно оно теперь!

Трудно было бы заранее сказать, сколько людей будет ее слушать. Но наверно, много: она знала, что пользуется расположением любителей, музыки, живущих в разных местах земного шара. Однако больше всего она хотела, чтобы ее слушал тот, чьими душевными переживаниями была вызвана к жизни ее соната: ее отец, любимый и так тяжело наказанный человечеством Пьер Мерсье.

Слушает ли он ее?

Но она не смогла поговорить с ним: добровольное затворничество Мерсье продолжалось. В своей комнате он был отрешен от всего мира. А что, если он отключил у себя и радио? Тогда ему неизвестны день и час концерта.

Однако он смотрел и слушал.

Всем другим инструментам Анна предпочитала мультитон. Она любила его за богатство почти неуловимо переходящих друг в друга тонов, за бесконечное разнообразие тембров. Отчасти он напоминал старинный орган, но звуки были мягче, гибче, а главное, он был гораздо многозвучнее, не говоря уже о том, что не подавлял устрашающей громоздкостью, как его старинный предшественник. Правда, и овладеть мультитоном труднее, чем любым другим инструментом.

Студий для всемирных передач было много. Концерт Анны передавался из помещения на Гавайских островах, в десять часов утра по тамошнему времени. Место не имело особого значения: на концерте, как на любом спектакле, лекции, собрании, можно было присутствовать, находясь в любой точке земной поверхности.

Анна сидит у инструмента. Какое сильное волнение отражается на ее лице! Ее длинные пальцы уже протянуты к клавиатуре. Она одна, но чувствует присутствие миллионов слушателей и зрителей.

Но вот ее руки решительно коснулись клавишей. Ударять по ним, как в старину, не надо, достаточно легкого прикосновения. И сразу исчезло волнение с ее лица и заменилось выражением глубокой сосредоточенности. Звуки полились полные, отчетливые, нарастающие. Сначала ровный ропот, затем гулкие удары, грозный рев, словно тысячи Ниагар низвергаются в бездну, разбиваясь в пену и пыль.