В просторном мире

Он ясно не отдавал себе отчета в том, что в его душе созревало чувство ответственности. Оно помогло ему сейчас же уйти из мастерских МТС, несмотря на то, что там было что посмотреть: двигались приводные ремни, вертелись токарные станки, а за дверью сердито шипела автосварка.

Высокий, плечистый мастер с очками на закопченном носу звал Гаврика в столовую, но он не согласился пойти туда.

— Некогда? Тогда возьми с собой пару картофельных котлеток с луком…

Мастер прищурил глаз, положил Гаврику на плечо свою промасленную ладонь, на которой могло поместиться (Гаврик это видел) десять шарикоподшипников.

Мастер сказал Гаврику, что при спорой походке он непременно к восьми часам будет на станции. От мастера Гаврик узнал, что в восемь часов мастерские дают гудок и он слышен даже на станции. Не веря в спорость своего шага, он пробегал по сто, по пятьдесят метров и опять шел спокойным шагом. Было уже темно. Нарастающие волны северо-западного ветра донесли песню. Гаврик вспомнил, что когда он смотрел на пойму Миуса, на той стороне речки он видел работающих женщин.

«Огородная бригада… Домой идут», — подумал он и понял, что до развилка, где они с Мишей разошлись в разные стороны, оставалось совсем недалеко. А гудок на МТС, к его счастью, все еще не гудел…

* * *

У Миши в Петровском все Сложилось несколько трудней, чем он предполагал. Тот товарищ, кому писал записку Василий Александрович, выехал в колхозы, выехали и его заместители.

— Что бы тебе немного раньше прийти-то! Товарищ из райзо ушел, секретарша — тоже. Ну, да дорогу к ней я тебе покажу. Придется, парень, побегать на совесть, — объяснил Мише сторож райисполкома, толстый старик с подстриженной бородкой, казавшейся седым клочком на его большом круглом лице. — А может, придется и переночевать.

— Дедушка, ночевать ни за что нельзя. Дело у нас срочное, колхозное… И Василий Александрович так пишет, и дедушка Иван Никитич так приказывал.

Для Миши это была длинная речь, стоившая ему немалых усилий: он говорил сбивчиво и потел, как в бане.

— Тогда спеши к секретарше, к моей внучке Иринке Савчук. Она поможет тебе. Скажешь, что я особо прошу, — говорил старый Савчук, ведя за собой Мишу на улицу. — Если Иринка пошлет тебя к товарищу Приходько — знай, что Приходьков у нас целый батальон наберется… Так ты ищи Антона Ивановича Приходько.

Мише пришлось исколесить половину села, пока он нашел «секретаршу», потом Антона Ивановича Приходько.

В спешке и в темноте все дороги неровны. К тому же все время приходилось думать о Гаврике, и Миша, часто спотыкался. Мучила мысль, что он забыл сделать товарищу какое-то очень нужное предупреждение.

«Секретарша» уже собиралась ставить печать на наряд. Усталый Миша, считая свое дело завершенным, еще больше стал беспокоиться о Гаврике.

«Секретарша» дважды спросила, где его товарищ, Миша не слышал ее вопросов.

— Ты, мальчик, должно быть, по облигации уйму денег выиграл и не знаешь, как с ними быть?

Миша не мог признаться, что в это время он с упреком думал о себе: «И как это я не предупредил Гаврика, что носок у его правого сапога ощерился?. Чтоб по бурьянам и по камням не вздумал ходить!»

* * *

Темнело, загорались над Миусом одинокие звезды и прятались под покровом низко клубившихся облаков, когда Гаврик пришел на станцию. Убедившись, что Миши там не было, он прошел мимо станционных построек и заметил, что невдалеке тяжелым нагромождением возвышались стянутые сюда подбитые фашистские танки. Гаврик взобрался на самый высокий из них и через железнодорожные пути, через эстакады и длинные амбары смотрел на пешеходные стежки, что тянулись из Петровского к железной дороге.

Темнело все больше. Уже пришел и ушел девятичасовой поезд. Проводив его, Гаврик опять взобрался на танк и стоял там на поднявшемся ветру, с тревогой ожидая Мишу.

Гаврик свистал, но свист его заметно менялся, постепенно переходя от бодрого и веселого к задумчивому и, наконец, к грустному… И вдруг, как это и должно было случиться, уже потерявший надежду Гаврик услышал особенный ответный свист, какой мог сорваться только с губ Миши.

Миша свистал так, что было ясно: дела у него хороши и на сердце радостно.

— Гаврик, а я тебя уже давно вижу! Я сразу догадался, что на башне — это ты!

— Миша, а я знал, что ты непременно подойдешь к танкам! — крикнул Гаврик, пытаясь скатиться с башни на землю.

— Постой! Постой! — остановил его Миша. — Я тоже хочу взобраться. Нам надо посидеть там вместе.

Они уселись на башне танка. Рассказали о том, как трудно было и одному и другому.

— Забот было много, — смеясь, вздохнул Миша.

— Действовали самостоятельно, — сказал Гаврик и тоже засмеялся.

Они осмотрели пробоину танка. Вспомнили о майоре Захарове и пожалели, что заботы не позволяют остаться здесь на денек и постараться встретиться — ним или хоть бы издали посмотреть на него…

Потом они сошли с танка и направились на станцию искать дежурного.

* * *