В провинции

Не прошел он и сорока шагов, как чуть ли не из-под самых ног его выпорхнул жаворонок и запел, едва поднявшись над землей. Мужчина остановился, словно боялся испугать птицу, и смотрел на нее. Жаворонок, не умолкая, устремлялся все выше, мужчина провожал его взглядом. Наконец птица взвилась под облака и исчезла, только звонкая переливчатая песенка доносилась издали до тихих полей; но человек, хоть и потерял птицу из виду, не двинулся с места; опустив голову и скрестив руки на груди, он стоял погруженный в задумчивость. Неужели его заставила задуматься эта маленькая певчая пташка?

А ведь тот, кто судил бы о нем по одежде и по простому его лицу, сказал бы скорее, что вот шляхтич-гречкосей думает, сколько пшеницы он получит с поля, на котором стоит. Но почему же он задумался лишь тогда, когда вдруг перед ним взлетела птица и послала ему из-под облаков свой звонкий весенний привет? Не выразилось ли в этой задумчивости чувство глубокой связи с природой, нисколько не притупившееся от будничного общения с нею? Не была ли эта задумчивость вызвана умилением сердца, скрытого под серой и грубой одеждой?

Как бы то ни было, эту сцену наблюдал прохожий, который как раз вышел на опушку рощи и остановился, внимательно приглядываясь к стоящему среди поля шляхтичу. Одет он был во все черное и держал под мышкой большую папку, которую обычно носят с собой путешествующие ученые или художники. Папка, круглая светлая фетровая шляпа, вся одежда, приспособленная к дальним пешим прогулкам, и седые волосы, выглядывавшие из-под полей шляпы, обнаруживали в нем старого опытного туриста. Наконец он двинулся с места; звук шагов заставил очнуться человека в серой куртке, он поднял голову, и оба посмотрели друг на друга: шляхтич с легким удивлением, путешественник — приветливо, с вежливой улыбкой. Оба почти машинально притронулись к своим шляпам и поклонились друг другу.

— Простите, — заговорил прохожий, — не скажете ли, сколько отсюда до Адамполя?

— Да версты три с гаком, а пожалуй, и все четыре, — ответил шляхтич.

— Ого! — воскликнул путешественник, как бы немного обескураженный. — Я и не думал уходить так далеко, но нечаянно заблудился.

— Вы, должно быть, впервые в этих краях? — спросил шляхтич.

— Да. И брожу по окрестностям, с тем чтобы исследовать их, ради чего и приехал сюда, а в Адамполе моя locum standi[1].

Услышав это, шляхтич снова приподнял шляпу.

— От души благодарен случаю, — промолвил он, — который позволил мне встретить в нашем захолустье человека, путешествующего со столь благородной и полезной целью.

Эти слова и выражение, с каким они были высказаны, так же плохо вязались с грубоватым обликом шляхтича, как и его прежняя поэтическая задумчивость, вызванная полетом и песней жаворонка. Путешественник окинул его любопытным взглядом и заметил:

— То-то я подумал, что вот передо мной человек, который любуется природой, в то время как я исследую ее. Вы с таким удовольствием смотрели на жаворонка и прислушивались к его трелям!

Шляхтича это замечание отнюдь не смутило, он лишь улыбнулся и ответил с большой простотой:

— Да, я люблю природу во всех ее проявлениях, потому что дружу с ней сызмальства. Она была свидетельницей всех трудов и всех радостей моей жизни, а также и страданий, конечно, которых всем хватает. Любое время года связано у меня с множеством воспоминаний, каждая полоска поля, каждая птица, растение, дерево знакомы и близки мне, как родные братья, с которыми живешь под одной крышей. Вы познаете природу как ученый, быть может, передаете свои знания другим; я умею лишь чувствовать и любить ее.

Чем дальше шляхтич говорил, тем больше удивлялся человек с папкой и тем внимательнее приглядывался к говорившему.

— Вы, должно быть, владелец одной из тех усадеб, вон там, около рощи? — спросил он, помолчав.

— Да, вот мой дом, — сказал шляхтич, указывая на усадьбу, стоявшую в нескольких стах шагов от поля. — Погодите, — добавил он торопливо, — если вы идете из Адамполя, то, должно быть, вышли ранним утром, да к тому же заблудились, — вы устали, я думаю? Может, позволите пригласить вас зайти на часок-другой, отдохнуть и подкрепиться?

— Принимаю ваше приглашение с большим удовольствием, — учтиво ответил путник, и видно было, что он действительно доволен. — Как исследователю местной растительности мне будет тем более приятно познакомиться и с местными жителями.

Шляхтич слегка поклонился и уже отступил было в сторону, чтобы пропустить гостя вперед, так как рядом они не прошли бы по узкой меже, но тот остановил его.

— Раз уж свел нас счастливый для меня случай и я буду вашим гостем, — сказал он живо, — надо бы нам и представиться друг другу. Анджей Орлицкий.

— О, — воскликнул шляхтич с радостным удивлением, — пан Анджей Орлицкий, известный естествоиспытатель, который столько сделал для нашей науки! Да и нам, простаками, ваши труды помогают познавать природу и любить ее! Сердечно, очень сердечно приветствую вас у своего порога! Топольский моя фамилия, Болеслав.