В пургу и после

— Через сорок минут назначен вылет самолета на остров Эрнеста. Времени у меня мало, попытаюсь изложить в двух словах. У меня есть к вам деловое предложение. Ваш генератор предполагалось устанавливать на Диксоне. А у нас горит станция на острове Эрнеста. Не смогли завезти туда уголь, продовольствие. Есть угроза консервации станции. Метеоинформация с нее нам необходима. На этом острове стоит автоматическая станция, но беда с питанием. Ветрогенераторы — дерьмо, аккумуляторы не тянут. Оставлять там человека при дизелях нельзя.

— Не понимаю, при чем тут я?

— Нужно ваше согласие на изменение программы испытаний. Установим «Гамму» не на Диксоне, а на острове Эрнеста.

Касьянов подумал, что теперь командировка наверняка затянется на неопределенный срок, и хмуро проворчал:

— Я не могу сразу решить… Надо посоветоваться с моим начальством.

— От них получена радиограмма — все на ваше усмотрение.

«Лихо! — подумал Касьянов. — И когда он только успел?..» — Кем подписана радиограмма?

— Савицким. Это для вас — начальство?

Касьянов еще раз хмыкнул — Николай Александрович подложил ему очередную мину замедленного действия. Надо было решать.

— Что я должен делать?

— Вот это уже деловой разговор, — обрадовался Денисенко и улыбнулся, обнажая целый ряд металлических зубов. — Сейчас собирайтесь, и летим! Вначале на остров Голомянный, там перегрузим ваш генератор с парохода на самолет и забросим его на Эрнеста. Внизу стоит машина, я буду ждать вас в ней.

— Чего уж там ждать? — вздохнул Касьянов и потянулся к вешалке за шапкой. — Заедем в общежитие, рюкзак заберу, а больше меня ничто не держит.

— Прекрасно. Значит, уходим по-английски, — еще раз улыбнулся Денисенко и толкнул входную дверь.

Самолет стартовал с Диксона в сумерках, но расчет был точен, и когда подлетели к острову Голомянному, уже рассвело. Касьянов лишь удивлялся оперативности, с какой выполнялось каждое решение Денисенко — к их прилету «Гамму» сгрузили с теплохода на понтон, доставили на берег и по берегу на тракторных санях перетащили на другой край острова, к посадочной площадке, причем учли даже направление ветра, где самолет сядет, а где закончит пробег, и там оставили «Гамму», накрыв ее брезентом. Вся погрузка заняла минут десять. Денисенко за это время успел кому-то устроить нахлобучку, кому-то объявить благодарность, пообещал на обратном пути залететь, и «ЛИ-2», разбежавшись, оторвался от галечной косы и ушел на Север, к острову Эрнеста. Касьянову хотелось получше разглядеть полярную станцию, издалека были видны лишь крыши домов и антенная мачта, а остальное то ли пряталось в скалах, то ли вовсе не существовало. Из разговора с Денисенко Касьянов узнал, что вся станция состоит из трех домов, точнее — двух домов и сарая, да большего на семерых человек и не требуется.

— Не трудно здесь?

— В каком смысле? — переспросил Денисенко, удивленно вскидывая глаза на Касьянова.

— Жизнь без минимальных удобств, — пожал плечами Касьянов. — Доступ информации близок к нулю… Я бы через неделю, наверное, сдвинулся бы…

— Я зимовал на таких островах, — задумчиво сказал Денисенко. — Конечно, не сахар…

— Зачем это нужно? Ради чего все это? Мерзнуть, питаться сушеной картошкой и яичным порошком… Что им мешает жить на материке? На каждом заводе плакат: «Требуются, требуются!..» Найти работу на сто пятьдесят, на двести рублей — не проблема… Сколько они здесь получают?

— Раза в два больше… Не в деньгах дело…

— А в чем же тогда?

— Станций у меня около полусотни. Есть такие, есть побольше… В обсерватории Дружной и на мысе Челюскина по полторы сотни человек зимуют. И у каждого — своя причина…

— Убей, не пойму, — сказал Касьянов. — Может, в герои захотелось?

— Кому-нибудь, может быть, и в герои… Кому-то нужна охота… Кто-то бежит из большого города, потому что устал жить в сплошном стрессе… У некоторых причины гораздо прозаичнее: хочется жить, ни в чем себе не отказывая, но для этого не хватает двух мелочей — уровня образованности и таланта. Едут сюда, терпят известные лишения, потом на материке живут, как хотят…

Самолет летел над морем, слегка покачивало. В кабине пахло озоном. Под крылом были видны лишь облака, серые, клочковатые, простиравшиеся от горизонта до горизонта.

Денисенко наклонился к своему рюкзаку, достал вместительный термос и налил полную алюминиевую чашечку горячего кофе.

— Если не собираетесь спать, отведайте. Сам варил, — сказал Денисенко, передавая чашечку Касьянову.

— Спасибо, — ответил Касьянов. — А как же вы?

— После вас. Не торопитесь, я подожду…Обжигая губы, Касьянов отхлебнул большой глоток крепкого кофе и почувствовал, как слегка закружилась голова, вероятно, от перепада давления, летели очень высоко, а герметизации салона в «Ли-2» не было.