Читаем В пургу и после полностью

Но ты не разобьешься. Ездишь ты классно. Эффекта ради в правой рукоятке вмонтирован сектор опережения зажигания, и на самом верху, у красной черты, под упруго натянутыми штрафтросами, ты переводишь мотоцикл на снижение, а из выхлопных труб летят в изумленные лица два дымных шлейфа, пахнущих гарью и кастором, длинные языки темно-красного пламени отбрасывают от бортика крикливых женщин и мужчин, которые послабее. Ага, ты закрепляешь демпфер! Сейчас будет езда без рук? Точно… Что дальше?..

Ну, как же, трюк века!.. Черный платок!.. Публика догадывается, что платок прозрачный, но ей в эту минуту очень хочется верить, что ты и в самом деле такой смелый, такой мужественный… Но ты сдергиваешь платок после одного круга — это не по правилам, этого мало. На миг лицо твое обнаружило растерянность. Что-нибудь случилось? Возьми себя в руки. Вот так, ты уже улыбаешься. Артист-спортсмен!..

Улыбаюсь и я. Кажется, ты это заметил. Во время минутного перерыва ты всматривался в мое лицо. Вспоминай, вспоминай!..

Ты, наверное, смелый парень, Сергей. Спортсмен-мотогонщик Сергей Аметистов. Тот Серега, Коновалов, однажды струсил, но об этом знаем только мы с тобой.

Ты помнишь, ты обязательно должен помнить тот день, ведь это было в последнюю неделю твоей работы на Севере. Вспомнил?

Да, это было в апреле прошлого года. На озеро Портнягино вышли два санно-тракторных поезда…

4

Улыбается… У всех морды вытягиваются, хотя и пытаются сделать вид, что им все равно, а этот откровенно смеется.

Конечно, узнал вас, товарищ Жорняк! Отдыхать изволите?.. А мы вас развлекаем. За ваши деньги. Мы — шуты, паяцы, заводные обезьяны на треке. Получайте за полтинник острые ощущения.

Он улыбается, он слишком много знает про стенку. Он до сих пор думает, что я трус. Мне, в общем, все равно, что там он обо мне думает. Он — не старший механик, а я — не бульдозерист. Я здесь работаю, он — отдыхает.

А самому-то небось на стенку выйти слабо?..

Смейся, смейся!..

Но ведь не так все там было, не так…

5

Тот апрель.

Над Хатангой, укутанной морозным покрывалом ледяного тумана, в предрассветной мгле сердито взревывали моторы мощных тракторов. На берегу широкой Хатанги-реки, у рыбкооповских складов, суетились кладовщики и грузчики, укладывали в деревянные короба на полозьях рогожные мешки с солью. Один из коробов был отведен под балок, в нем топилась печка-буржуйка, из тонкой кривой трубы поднимался кверху густой белый дым.

А санно-тракторный поезд службы связи выстроился неподалеку от аэропортовского гаража — три зеленых домика и два короба с антенным хозяйством. Рыбкооп задумал расширять промысел на озере Портнягино, чтобы рыбу без помех можно было вывозить самолетами, следовало оборудовать радиопривод, сделать там временный аэродром.

Выезд был намечен на восемь утра, но после назначенного срока прошло уже сорок минут, а команды трогаться все еще не поступало. Как это обычно бывает, перед самым выездом отвалился крюк на одном из домиков; пока звали сварщика, да пока он брызгал во все стороны искрами, да пока искали запропастившегося тракториста Шамарыкина, а он, оказывается, в одном из домиков преспокойно спал…

Из рыбкоопа позвонили, позвали к телефону Жорняка.

— Там, где заканчивается порядок, начинается авиация, — густо пробасил в трубку рыбкооповский механик Падалко. — Мы, в общем, будем трогать помаленьку…

— Не держу! — в сердцах сказал Жорняк и бросил трубку.

Лишь в половине десятого Жорняк проверил все связки саней и скомандовал зычно, по-армейски:

— По машинам!..

Головной трактор вел Серега Коновалов. Искоса поглядывая на сидящего рядом Жорняка, раздосадованного, не выпускающего изо рта папиросу, Сергей изредка поддакивал, когда старший механик проклинал на чем свет стоит рыбкооповских деятелей, поторопившихся выйти на лед.

Особого значения это не имело — кому идти первым, но Жорняка в то злосчастное утро раздражала любая мелочь, а напоминание о беспорядке в авиации просто вывело из себя. Договаривались ведь, что прокладывать путь будут более мощные аэропортовские тракторы, значит, так и должно было быть.

Вырвавшись вперед, рыбкооповцы показали, что у них есть порядок в гараже, и получалось, что в аэропорту — вертеп?..

Аэропортовский поезд должен был идти первым, из милости помогая шарашкиной конторе, рыбкоопу. И техника мощнее, и люди опытнее, почти все со стажем в пять, а то и десять лет.

Жорняк громко объяснял Сереге преимущества их санно-тракторного поезда перед рыбкооповским, все больше распаляясь, хотя и он, и Серега понимали, что рыбакам спокойнее идти впереди. Прокладывать путь — звучит красиво, а дело само по себе несложное. И если с передним поездом что-нибудь случится, догнавшие аэропортовские тракторы смогут подсобить, выручить. У Жорняка даже рация есть, в случае чего он может вызвать поддержку из поселка. А если рыбаки отстанут от портовского поезда, могут и сутки пройти, и двое, пока спохватятся…

Тракторы медленно проползли в обход поселка и спустились к реке. Ветром уже успело примести широкие следы гусениц рыбкооповского поезда.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Чудодей
Чудодей

В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».

Екатерина Николаевна Вильмонт , Эрвин Штриттматтер

Проза / Классическая проза
Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза