В путь-дорогу! Том I

— Ну-ну, умница, ты мнѣ проповѣди не читай, я, вѣдь, не глупѣе тебя.

— Что же мы такое сдѣлали? — продолжалъ Борисъ воодушевившись. — Онъ не хотѣлъ извиняться, — мы къ директору пошли.

— Законный путь, — подтвердилъ Горшковъ, подмигнувъ Ардальону Захарычу.

— Молчи ты, балясникъ! — осадилъ его Ардадьонъ Захарычъ, погрозивъ пальцемъ. — Нѣтъ, крусавцы, — обратился онъ ко всѣмъ тремъ депутатамъ: — глупо сдѣлали! Зачѣмъ тутъ директора вмѣшивать? Не достало смекалки, что онъ оборветъ васъ, какъ Сидорову козу.

— Такъ, стало, намъ самимъ нужно было распорядиться? — ввернулъ Горшковъ.

— Не перебивай, егоза! — крикнулъ Ардальонъ Захарычъ. — Я вотъ тебя самого вздую, зеліе… Горячитесь вы всѣ, въ студенты все лѣзете… Онъ тамъ, какой ни на есть, да старшій учитель, крусавцы, а вы къ нему въ классѣ съ ножомъ къ горлу приступили… Вѣдь, онъ гусь лапчатый… онъ и съ нами-то ежъ ежомъ, а не то, что съ вашимъ братомъ… Вы бы на квартиру къ нему пришли, представили резоны…

— Да ужъ объ этомъ что же толковать теперь? — прервалъ его Абласовъ, смотря изподлобья: — попустому время тратить.

Онъ выговорилъ это такъ твердо и серьезно, что Ардальонъ Захарычъ немного стѣснился.

— Я васъ предостерегаю, крусавцы, какъ вы не хотите понять?…

— Мы понимаемъ, — сказалъ Борисъ: — и очень вамъ благодарны; да теперь дѣло-то сдѣлано.

— А все-таки вы грибъ соленый съѣли, хлопцы.

— Кто же виноватъ-то? — ввернулъ Горшковъ: — наши безмозглые… Егорка съ Іонкой.

— Тсс! егоза! Вотъ что я вамъ скажу, крусавцы, слушайте! Бросьте вы Корякова: ничего не добьетесь; и остальныхъ не толкайте… курсъ вамъ кончить нужно, а не войну съ начальствомъ затѣвать. Слышите, команда безпардонная? — Ардальонъ Захарычъ привсталъ и обратился ко всему классу.

Директора боялись, и не у многихъ было желаніе затѣвать новую исторію.

— Скажи же мнѣ, зеліе, съ чѣмъ васъ Іона-то отпустилъ? — спросилъ опять у Горшкова Ардальонъ Захарычъ.

— Да, вѣдь, я вамъ изобразилъ: выпороть и безъ обѣда оставить.

— Ну, этого не будетъ. Онъ только языкомъ почесалъ; безъ совѣта не смѣетъ! — повторилъ Ардальонъ Захарычъ, обратясь къ Борису.

Борисъ его не слушалъ и стоялъ съ поникшей головой.

— Вы не безпокойтесь! — вдругъ проговорилъ онъ: — не высѣкутъ.

Абласовъ посмотрѣлъ на Бориса и такимъ же тономъ повторилъ: «не высѣкутъ».

— Смотрите же, крусавцы! — вскричалъ Ардальонъ Захарычъ: —Рцы слово крѣпко…. Забунтите — наплюю на васъ. Садитесь по мѣстамъ! Балясничаешь съ вами… полчаса прошло. Урокъ приготовили? — вопросилъ онъ, распахнувъ борты вицмундира и заложивъ большой палецъ за выемку жилета.

— Вы обѣщали, Ардальонъ Захарычъ, въ физическій…

— Электрическую зарядить…

— Въ физическій, Ардальонъ Захарычъ! — послышалось со всѣхъ сторонъ.

— Лѣнтяи… крапивное зеліе вамъ бы только балбесничать… — проговорилъ Ардальонъ Захарычъ вставая.

— Ну, идемте, — прибавилъ онъ не безъ удовольствія. Онъ самъ радъ-радехонекъ былъ избавиться отъ спрашиванья уроковъ.

Поднялся гвалтъ. Всѣ повскакали съ мѣстъ. Отворилась дверь, и Самородскій, заложивъ руки въ карманы своихъ широчайшихъ панталонъ вишневаго цвѣта, зашагалъ кривыми ножками по корридору… За нимъ повалила толпа… Семиклассники, поюнѣе, заглядывали въ другіе классы и барабанили по стеклянымъ дверямъ…

«Въ физическій пошли», повторялось въ низшихъ классахъ, съ затаенной завистью…

И не одинъ гимназистикъ замечталъ о томъ блаженномъ времени, когда онъ начнетъ слушать физику и проникнетъ въ физическій, гдѣ не спрашиваютъ уроковъ, а потѣшаются разными штучками…

XII.

Въ физическій кабинетъ дверь вела изъ актовой залы. Кабинетъ занималъ три комнаты, и, благодаря лѣни Ардальона Захарыча, былъ въ страшномъ безнорядкѣ: ни одинъ аппаратъ, ни одно колесо не дѣйствовало, какъ слѣдуетъ. Ардальонъ Захарычъ отговаривался все тѣмъ, что занятъ метеорологическими наблюденіями. Ученики седьмаго класса знали, какъ составлялись эти наблюденія.

Толпа, ввалившись въ кабинетъ, разсыпалась по всѣмъ тремъ комнатамъ. Началась бѣготня, полѣзли въ шкапы разбирать всякую всячину. Ардальонъ Захарычъ кричалъ, остерегалъ — никто его не слушалъ. Около электрической машины собрался кружокъ. Мечковскій уже залѣзъ на скамейку и пищалъ:

— Ну, братцы, накачивайте, накачивайте сильнѣй!

Два-три гимназиста начали вертѣть, что было мочи.

— Сыплются, сыплются! — заговорили кругомъ.

Ардальонъ Захарычъ, только-что освободившій какой-то хрупкій аппаратъ изъ нецеремонныхъ рукъ учениковъ, подбѣжалъ къ электрической машинѣ,

— Зеліе! что вы тутъ мастерите?

— Заряжаютъ меня, Ардальонъ Захарычъ, — пропищалъ Мечковскій и подпрыгнулъ на скамейкѣ.

— Я вотъ заряжу тебя! прочь пошелъ! — Ардальонъ Захарычъ столкнулъ Мечковскаго со скамьи и отвелъ рукой тѣхъ, что накачивали. — Дайте срокъ… что вывертите, крусавцы… Бѣснуетесь, а ни аза не смыслите.

— Ну, такъ вы насъ научите уму-разуму, — ввернулъ Мечковский…

— Молчи, физикъ!

Всѣ фыркнули. Ардальонъ Захарычъ самъ засмѣялся своей остротѣ.

— Ну, вотъ, крусавцы, — заговорилъ онъ: — вы видите: тутъ всѣ части электрической машины…

— Нѣтъ, не видимъ, — закричалъ Мечковскій — Скворцовъ носомъ загородплъ.