В пылу любовного угара

Часовой уж злится,
Труба играет сбор.
Пойду на гауптвахту,
Не кончив разговор.
Прощай, прощай, auf Wiedersehen.
Как я хочу остаться с ней,
С моей Лили Марлен.
С моей Лили Марлен…

– Да, и правда издевательски звучит, – согласился Алекс. – Очень вероятно, что наш бравый боевой петух сейчас кинется на меня с кулаками. Ну и отлично! У меня как раз настроение подраться.

– Почему же?

– Дурное предчувствие, – пояснил Алекс. – У меня предчувствие крупных неприятностей. Со мной такое бывает. А когда со мной такое бывает, мне всегда хочется подраться. Впрочем, дело не в одном только предчувствии. Фрау Эмма… – кстати, вы знаете, что она еще не так давно промышляла гаданием и все еще раскладывает карты для ближайших друзей или если ее хорошенько попросить? – так вот пару дней назад фрау Эмма нагадала мне крупные неприятности через близкого друга и любимую женщину. А мне ужасно не хотелось бы ввязываться в неприятности. Любая неприятная история непременно дойдет до отца, и мне тогда несдобровать. Я и так накуролесил в Париже выше всякой меры.

– Парижанки виноваты? – понимающе спросила Лиза.

– Они самые, – усмехнулся Алекс. – Ах, какая прекрасная музыка и как вы прекрасно танцуете! В Париже я танцевал фокстрот с одной русской, она княгиня…

– Ну да, – кивнула Лиза, – конечно. Если в Париже и русская – то уж обязательно княгиня.

– Вы что, издеваетесь надо мной? – хохотнул Алекс. – Но она действительно самая настоящая русская княгиня, ее зовут Вики Оболенская. Однако забудьте о ней, у вас нет никаких поводов для ревности. Сейчас меня интересуете только вы!

Лиза от злости едва нашла в себе силы улыбнуться. Самодовольный идиот. Да нужен ты мне! Однако серые глаза Алекса начинают как-то странно поблескивать… Надо быстренько заговорить ему зубы!

– Как быстро вы вернулись от Шубенбаха, – сказала Лиза сладким голосом.

– Я до него не доехал, – с досадой пояснил Алекс. – Лопнула покрышка, а в машине не оказалось запасного колеса, и я бросил автомобиль возле какого-то склада под охраной часового. У меня был выбор: либо шагать к Шубенбаху пешком, а туда очень далеко идти, либо явиться к нему завтра с утра, а сегодня вернуться в «Rosige rose», которая в получасе ходьбы. Конечно, я выбрал второе – и правильно поступил, как мне кажется. Вы со мной согласны?

– Конечно, – нерешительно проговорила Лиза. – Смотрите, тот оберст-лейтенант. Он опять скандалит.

Пехотинец уже уселся за свой стол и сейчас пререкался с метрдотелем. В зал вышла фрау Эмма. Музыка кончилась, и Лиза отчетливо расслышала, о чем идет разговор.

Оказывается, пехотинец, потерпев неудачу на любовном фронте, решил утешиться чревоугодием и приказал принести ему тушеную баранину, которую он заказал и оплатил, но есть не стал. И тут выяснилось, что баранина отдана другому посетителю, который попросил обслужить его побыстрей. Отдана и съедена…

– Герр оберст-лейтенант, – уговаривала фрау Эмма, – умоляю вас подождать. Вам приготовят другую баранину буквально через пять минут, клянусь!

– Да что вы такое говорите! – кипятился пехотинец. – Я не желаю жрать сырое мясо. Пять минут… Думаете, я не знаю, сколько готовится баранина? Нет, я ухожу. Потрудитесь вернуть мне деньги за заказ!

– Герр оберст-лейтенант, – твердо сказала фрау Эмма, – вам будут возвращены деньги за баранину и кофе, которые вы не желаете ждать. Но салат и егерские колбаски вы съели, водку выпили. С вашего позволения…

– Нет, я хочу все деньги! – зло выкрикнул оберст-лейтенант.

– Фу, какое скопидомство, – проворчал Алекс. – Фрау Эмма, отдайте ему деньги, этому фронтовому каплуну, тыловая крыса оплатит его заказ. И пусть ту несчастную баранину приготовят для меня примерно через час. А я тем временем проследую с фрейлейн Лизой в отдельный кабинет.

Ну, наверное, так-то уж куражиться не стоило. Последние слова стали последней каплей – оберст-лейтенант схватился за кобуру. Вернер тоже принялся возить руками по ремню, отыскивая свою…

– Господа! – Фрау Эмма бросилась вперед, простирая руки. – Я вас умоляю! Прошу у вас обоих прощения, я виновата в произошедшем недоразумении, только я. Господа, пощадите репутацию моего ресторана! Вы знаете, что герр Венцлов намеревался удостоить нас чести… Если пойдут слухи о том, что господа офицеры схватились из-за одной из моих девушек… Умоляю вас! Это может отразиться не только на репутации заведения, но и на ваших репутациях!

– Беспокойтесь только о себе, – неприязненно проговорил подполковник. – Я ухожу. Я не унижусь до того, чтобы пачкать руки об какую-то тыловую крысу. Деньги мои оставьте себе. Но я сумею поставить вас на место с вашим борделем и с вашими шлюхами!

Он вышел. Фрау Эмма ринулась было следом, но остановилась, бессильно свесив руки и изо всех сил пытаясь изобразить безразличие.

– Да ну его, просто пугает, – усмехнулся Вернер. – Что он может, скажите на милость? Вырвался на один день с фронта, а завтра же туда снова уедет.