В радости и в горе

Она была права, поступать так было просто глупо. Что это он так рассвирепел из-за пары идиотских замечаний с потугами на остроумие, высказанных какими-то прыщавыми подростками, о которых через несколько недель никто и не вспомнит? По возрасту они почти дети. Хотя и упрямые. Пожалуй, слово «крутоголовые» было все-таки выбрано правильно. Мэт славился своей терпимостью к самым разнообразным отклонениям. Когда он застал на месте преступления свою жену с парнем, похожим на этого урода Бернарда Мэннигна, сотрясавших своими телами их супружескую постель, — разве тогда он послушался первого импульса и загнал ему зубы в глотку? Нет, он этого не сделал. Он не устроил им даже сцены. Он просто тихо ушел в паб «Петух и Бык», выпил одиннадцать пинт чего-то алкогольного и незаметно просидел в углу, пока кто-то не вывел его, потому что пришло время закрывать пивную. Так что же такого произошло, что предохранитель не сработал и бомба взорвалась? Наверное, мистер Рассудительный и Надежный решил взять короткий отпуск и его замещал мистер Абсолютно Невменяемый с нездоровой склонностью делать из мухи слона. Была ли его неудовлетворенность собой виновата в том, что в последнее время он, как оказалось, все делает не так, как нужно? Старина Мэт Джарвис, ты стал вариацией на тему мистера Бина, но в рок-журналистском исполнении.

Холли дала ему две таблетки тайленола и стакан виски. Он с гримасой проглотил таблетки.

— Сколько времени? — Он чувствовал привкус крови во рту.

— Здорово они тебя отделали. Ты был в отключке больше часа. Я даже боялась, что ты умер. Думала уж звонить «911».

— Еще одна группа из мальчишек?

— У нее то же название, что и у нашей службы спасения.

— О! — По крайней мере, рядом был кто-то, кто позаботился о нем. — Спасибо тебе. — Он с трудом сел повыше и посмотрел на часы. Они были раздавлены.

— Сейчас половина третьего, — сообщила Холли. — Ребята уже ушли. Им очень жаль, что все так случилось. И надеются, что случившееся не повлияет на то, что ты напишешь о них.

— Конечно, нет, — хмуро ответил Мэт, порадовавшись, что перо оказалось сильнее хука справа.

— Я сказала, что Джон Леннон — твой сводный брат и поэтому ты так взвился, когда они стали умничать на его счет.

— И они тебе поверили?

— Эй, Мэт, они ведь не специалисты, изучающие рок-музыку. Они просто певцы, да и это под сомнением.

Мэт рассмеялся, хотя губы у него распухли, как сосиски:

— Ты всегда знаешь, что сказать.

— В общем, да, — согласилась Холли. — У тебя теперь есть все необходимое для статьи?

— Достаточно, во всяком случае.

— Время дела прошло, настал час потехи. Хочешь есть?

— Нет, спасибо. — Мэт осторожно потрогал свои губы. — Не думаю, что смог бы, даже если бы и хотел. Кроме того, — сказал он, — мне еще надо кое с кем встретиться, пока я в Нью-Йорке.

— У тебя всегда находятся другие дела, Мэт Джарвис.

— У меня всегда много дел, — сказал он извиняющимся тоном.

— Может быть, встретишься с этим человеком позднее? У меня приглашение на свадьбу. Будет что-то потрясное. Я так устроила, что ребята там споют несколько песен. Может, поедешь со мной?

— Скорее всего, нет. — Не мог же он сказать ей, что надеется провести ночь, убежав со свадьбы Марты с весьма недурной подружкой невесты.

— Что, еще один ночной клуб?

Мэт усмехнулся:

— Не думаю, что мой организм справится со вторым таким испытанием.

— Знаешь, если бы настоящему мужику типа Берта Рейнольдса надо было попасть сегодня куда-то, он бы не стал так суетиться и наводить тень на плетень, а просто встал бы и поехал.

— Я и не думаю суетиться. Я был рад провести с тобой вчерашний вечер. Но сегодня у меня дела, а завтра после обеда я улетаю.

— Может быть, навестишь меня, когда приедешь сюда в следующий раз?

— Конечно. Обязательно.

— Врешь.

— Нет, правда.

— Может быть, мы встретимся, когда «Крутоголовые» поедут в турне завоевывать мир?

Мэт улыбнулся:

— Может быть. — Он попробовал приподняться на своей кушетке из стульев. Кажется, ничего не сломано, но все тело ныло, будут синяки. — Мне надо идти.

— Пока, Мэт, — ответила Холли. — А мы могли бы неплохо провести время на этой свадьбе.

Когда из темных глубин студии он вышел на улицу, шел снег, и, чтобы добраться до мотеля Азекаля, Мэт взял такси. Мотель находился в принаряженном здании темного кирпича в районе Флэт Айрон и выглядел как раз тем местом, где и должны праздноваться свадьбы, даже если название у него и не совсем подходит для этого.

Он заплатил таксисту и вбежал в вестибюль гостиницы, стряхивая снег со своих волос прямо на шикарный красный ковер. Фойе было полно гирлянд и прочих украшений из цветов, какими и должны быть украшены стены на свадьбе. Цветы кремовых оттенков переполняли греческие вазы (а может быть, вазоны, или как их еще там называют — искусство цветочного дизайна никогда не было его сильной стороной), рядами свешивались со стропил, а женщина-портье и вовсе утопала в цветочном буйстве.

Мэт робко приблизился к ее столу; его приглаженные рукой мокрые волосы прилипли ко лбу.