В раю легко быть ангелом

Мягко скворчащий белый ящик был опустошён и до блеска отмыт. Я действовала суровее, чем американская иммиграционная служба, решая, каким продуктам позволить вернуться на его полки, а какие заслуживают немедленного выдворения. Я возмущалась про себя и вслух, хотя, кроме сливочного масла, некому было выслушивать мои монологи:

– У нас ведь так мало денег, не правда ли? Тогда что здесь делает этот недоеденный арбуз? Да он уже посинел от холода, бедняжка! Шесть пакетов сока, и в каждом – по глотку? Чудесно! Замечательно! Именно поэтому негде разместить картошку, которая, к слову, уже проросла…

Чёрствый хлеб, плесневелый сыр, остатки кефира и недоеденная гречка – всё отправилось на помойку. Я устала подсчитывать количество рейдов, которые мне пришлось сделать, чтобы освободить квартиру от всего лишнего, ненужного и просроченного. Я не ограничилась уборкой на кухне. Да что там – я превратилась в какой-то уборочный комбайн, в торнадо, не оставляющий после себя ничего… залежавшегося. От кухни я перешла к ванной. Уйма времени ушла на то, чтобы отмыть до нежного сияния голубую пластиковую шторку. Кажется, несколько склянок с чистящими средствами оставалось ещё от прежних жильцов. Я не пощадила ничего, кроме огромной упаковки геля для стирки, ополаскивателя, пары шампуней и наших старых зубных щёток. В пылу обновления я случайно отправила на помойку початый тюбик с зубной пастой – свежей.

Печальная участь вслед за ванной постигла туалет, коридор, антресоли, гостиную, мою комнату и даже святая святых – комнату брата. Правда, у Никиты я особо не свирепствовала – вытряхнула коврик, вытерла пыль, полила засохший кактус на подоконнике и сдёрнула с карниза штору – постирать. Зато мой одёжный шкаф перестал выглядеть, словно девственный лес. Джунгли из колготок, лифчиков и водолазок испарились. Честно говоря, давно следовало избавиться от большей части вещей. Некоторые из них я таскала ещё в старших классах. Если бы теперешние школьницы увидели меня в одной из этих юбок со складками, то подняли бы на смех… Жалкие остатки моей одежды аккуратно легли сдержанными стопками на полки шкафа.

– Вера?.. – произнёс над моей головой изумлённый голос.

– А? – рассеянно откликнулась я.

– Что здесь происходит, чёрт возьми?!

– О… Марина, Никита, привет.

Марина Малинина, девушка моего брата, выглядывала из-за его плеча, с любопытством изучая картину развала. Как всегда, она выглядела восхитительно – свежо, наивно и очаровательно со своими длинными светлыми волосами и ртом сердечком, искусно подведённым розовой помадой.

– У нас было нашествие монголов? – поинтересовался брат.

– Или инопланетян, – вставила Марина.

– Мог бы предупредить, что придёшь не один, так как…

– …есть у нас нечего?

– Точно, – кивнула я. – Видишь… немножко прибираюсь. На самом деле, я почти закончила. Вот, решила разобрать косметику…

Марина двумя пальцами извлекла из коробки с лаками и тенями помаду Dzintars.

– Избавляешься от просроченного? – поинтересовалась она.

– Боюсь, что у этой древности срок годности установить уже невозможно, – обречённо отозвалась я. В коробочку были свалены и старые блески для губ от Oriflame, и подводки Bell… Как в воду смотрела, когда думала о том, как современные школьницы отозвались бы о моей косметике.

– Некоторые старые лаки от Avon до сих пор у меня отлично ложатся, – политкорректно поведала Маринка.

Ах ты, лапочка.

Никита, наконец, снова обрёл дар речи:

– Вера, ты же не хочешь сказать, будто всё это означает визит родителей?

– Не хочу, – качнула головой я.

– Но тогда…

– Что – тогда? Надоело жить в бардаке. Пусть всё будет новым!

– Она вчера устроилась на новую работу, – пояснил брат для Марины.

– Поздравляю!

– Спасибо. Если нет денег на роскошный ремонт, это ещё не значит, будто здесь невозможно навести уют.

– Правильно, – поддержала Марина, – я недавно читала, что гармонизация пространства вокруг приводит к гармонизации всей жизни…

– Но не в таких же масштабах! – изумился Никита. – Квартиру не узнать. Хочешь сказать, будто одна всё это организовала?

– А ещё к нам завтра приедут специально обученные люди и организуют вывоз книг.

– Каких книг?

– С антресолей. Из коридора. Там полно и раритетных вещей, и таких, которые уже никто никогда не будет читать.

– За это заплатят?

– Сомневаюсь, что много. Зато сколько появится места для классики и вообще для новых книг! Я ведь даже новую Гавальду не могу себе позволить купить – поставить некуда, а если положить, то затеряется в квартире среди прочего хлама…

– Теперь уже не затеряется, – засмеялся Никита.

Он отправился к себе в комнату, чтобы переодеться, но буквально через минуту снова появился на пороге с гневным воплем:

– Вера, куда ты дела мою футболку?! Ты, случайно, не…

Я внутренне съёжилась.

– Постой, как она выглядела?

– Такая, серо-зелёная…

– Отличный цвет для футболки! – фыркнула Марина.

В который раз я почувствовала, что до сих пор не могу смотреть на неё без неловкости…

– Футболка, – пытаясь уцепиться за это, как за спасательный круг, я вопросительно взглянула на брата.

– Именно, – кивнул он, – там ещё такая молния на плече.