В раю мы жили на суше

Впереди всех двигалась невысокая худощавая фигурка. Карл с трудом узнал Мервина. В растянутые мочки ушей мальчика были вставлены веточки черного коралла, грудь закрыта рядами ожерелий и панцирем громадного краба. В правой руке — посох или жезл из длинной, извилистой ветви того же твердого, тяжелого коралла.

Мервин поднял руку, и первые шеренги остановились, сдерживая напор идущих сзади рядов. Мальчик подошел ближе к передатчику, не отводя глаз от неподвижной маски, медленно опустился на колени. Положил черный посох на белый песок, протянул вперед руки и обратился к маске распевным речитативом. И снова Карл не мог понять слов. Маска оставалась застывшей, рот ее был искривлен в издевательской ухмылке, глаза закрыты. Мервин повторил свой призыв. Он как будто ждал чего-то и не получал ответа. Взор его скользнул вниз, и он увидел раздавленную Карлом раковину. Лицо мальчика исказилось гневом, и он впервые посмотрел прямо на Карла. Его глаза горели жутким огнем.

«Святотатство!» — воскликнул Мервин тонким голосом, и заледеневший от страха Карл услышал грозный рев толпы: «Святотатство!»

Ужас не давал Карлу пошевелиться, он знал, что пришел его конец, он не мог даже кричать, и ему ничего не оставалось, как прибегнуть к единственному способу спасения. Он проснулся.

Он вскочил на ноги, все еще трясясь от пережитого, и дико озирался вокруг.

Солнце и ветер. Белый песок и пустое море.

Гулко гудит солнечный зонт.

Он пришел в себя. Сердце перестало колотиться в груди, дыхание выровнялось. Он заметил, что решетчатая ферма опять сдвинулась к самому краю шкафа. Это была вечная его забота — не дать ей упасть. Зонт солнечной батареи сильно парусил под ветром и постоянно норовил спихнуть ферму с передатчика. Закрепить ее было нечем. Карл хотел толкнуть мачту назад, на середину, но чувствовал себя слишком слабым.

«Ладно, подержится еще. Дети вернутся — передвинем.»

Веки серой маски на панели передатчика дрогнули и раскрылись. Зрачки-объективы обшарили горизонт, сфокусировались на Карле. Губы маски зашевелились.

— Привет, Карл, — сказала маска приятным, низким, но явно искусственным голосом.

Карл с ненавистью посмотрел на нее.

«Убить мало идиота, который додумался снабжать вокодеры лицом, да еще и с мимикой», подумал он.

«Наверно, воображал, что это ужас как забавно и остроумно…»

— Что с тобой, Карл? Ты скверно выглядишь, старина, — сказала маска. Что-то случилось?

Карл подумал, что он давным-давно забыл, как звучит настоящий голос Теофила, да и лицо, если честно, тоже. Теофил для него был теперь этим лицом и этим голосом.

— Посмотри вниз, перед собой, — сказал наконец Карл.

Мимика маски выразила удивление, глаза опустились и пробежались по ракушечно-панцирным узорам.

— Ну что — красиво…

— Мервина затея?

— Они все этим занимались, но в общем-то да, его. А что?

— Так они, значит, тут были, пока я спал? И меня не разбудили!..

— А зачем? Они ненадолго, а потом снова ушли в море.

Карл мрачно смотрел в песок. Он проспал возвращение детей и сеанс связи. То и другое — главные составляющие его жизни на острове. И вот он проспал, а его даже не удосужились разбудить.

Со связью вообще дело было темное. Карл никак не мог уловить закономерности, когда передатчик начинал работу. Теофил что-то объяснял про необходимые условия, про непроницаемые слои в ионосфере, про особенности орбиты мертвого корабля… в данном случае, значит, связь была несколько часов назад. А бывало, что между сеансами проходило несколько стандартных суток, по крайней мере по внутреннему ритму организма Карла.

— Мне это не нравится, — мрачно сказал Карл.

— Что?

— Вот эти узоры.

— А по-моему, очень мило.

— Узоры хороши, но мне не нравится то, что за ними стоит.

— Что же?

— Культ, вот что! Все это сильно смахивает на ритуальное жертвоприношение. И у меня есть ощущение, что ты это поощряешь.

— Ты опять за свое, Карл.

— У меня есть принципы и я ими не могу поступиться!

— Но ведь это игра, Карл.

— Это опасная игра. И я тебе уже говорил, к чему она может привести.

— Слушай, Карл, мы с тобой уже не раз об этом спорили, я не хочу попусту сотрясать воздух.

Пойми, ты воюешь с ветряными мельницами. Если нас в скором времени разыщут, то все проблемы решатся сами собой. Если же нет — ты ничем не сможешь помешать им в создании своей мифологии и религии…

— Я этого не допущу!

— Да пойми же ты, папа Карло, тебе это не под силу. Законы социальной психологии так же незыблемы, как законы физики. Вспомни древнюю историю. Не было на Земле народа без мифологии и религии…

— А здесь будет!

— Упрям ты, Карл… Хорошо, представим, что нас никогда не разыщут. Детишки уже неплохо приспособились, начнут плодиться и размножаться… Жить им, конечно, придется в море — на острове места не хватит… Ну, да, они уже и так в воде большую часть времени проводят… Эволюционируют в каких-нибудь дельфинов или тюленей. И может статься, что вообще перестанут быть разумными — если слишком хорошо приспособятся к среде. Много ли ума надо, чтобы за рыбами гоняться, да моллюсков собирать?

Для этого и инстинктов хватит…