В рамках дозволенного (СИ)

Никаких медикаментов от похмелья я в квартире Джоя не нашла — ну, кроме так любимого подопечным айрана, который парень принимает, походу, за панацею, — так что действительно пришлось довольствоваться крепким чаем. Переставив чашку на поднос, направилась в комнату. Тим за десять минут моего отсутствия будто и не шевельнулся, лежал, как и оставила его, свернувшись на кровати калачиком и обняв себя руками. Правда, глаза у парня уже были закрыты, казалось даже, он уснул, но словно бы почувствовал движение в комнате и мгновенно открыл глаза. Сейчас серые очи подопечного казались мрачными, почти чёрными, как грозовое небо.

Не знаю, хотел ли Тим что-либо сказать — едкое, как подозреваю — или же нет, но всё-таки он промолчал, внимательно уставившись на поднос, который я осторожно поставила на прикроватную тумбочку. А спустя пару-тройку секунд потянулся за чашкой да едва не расплескал половину содержимого, пока пытался поднести оную ко рту.

Да уж, такому и вправду нянька нужна. Горюшко…

Пришлось помочь парню, не позволив окончательно опалиться, — перехватила его руку, удерживая чашку, в самый последний момент, когда Тим явно уже был готов залить горяченной водой себя и всю кровать в чужой квартире. Сделав первый глоток, Тимофей поморщился, ощутив, вероятно, неприятную горечь крепкой заварки, и хотел было вновь отставить чашку в сторону, но я кинула на него хмурый взгляд, чуть надавливая на запястье, которое всё ещё сжимала. И каким же было моё удивление, когда парень шумно вздохнул, но всё же коротко кивнул и подчинился, делая очередной глоток!

Даже улыбка невольно на губы наползла! Правда, не столько довольная, сколько умилённая: вредный мальчишка казался сейчас таким домашним и милым, даже почти добрым, словно малютка-котёнок или щенок, брошенный злыми хозяевами на улице. Он, крепко обхватив чашку ладонями, малюсенькими глотками пил чай и кидал в мою сторону косые взгляды. Но не недовольные, а, скорее, изучающие.

— И это правда поможет? — подозрительно спросил парень спустя несколько секунд.

— Ну, от тошноты должно, — хмыкнула я. — От похмелья… кто знает? Мне как-то не приходилось лечиться от такого.

Тимка замолчал на некоторое время, делая очередной глоток чая и, видимо, обдумывая полученную информацию. А я продолжала улыбаться, наблюдая за парнем: как он в задумчивости прикусил нижнюю губу, как сощурил глаза, рассматривая чаинки в чашке, и тень от длинных тёмных ресниц мазнула по щекам…

Человек — такое странное существо, удивительно быстро привыкает ко всему: как к хорошему, так и к плохому. Вот и я, кажется, за эти дни… привыкла к Тиму? Мальчишка мотал мне нервы и всячески издевался, стремясь избавиться, я должна ненавидеть его и мечтать разодрать в клочья, а вместо этого ношусь сейчас с ним, как с писаной торбой, оклематься помогаю, а главное, умиляюсь. В таком виде: замученный, усталый, растрёпанный и растерянный, с тёмными кругами под глазами да головой, вжатой в плечи, подопечный действительно был ещё семнадцатилетним мальчишкой, а не суровым хорохорящимся мачо. И такой он куда больше располагал к себе.

Наверное, если бы сейчас он бросил какую-либо остроту или ляпнул пошлость, я бы лишь рассмеялась, не приняв её всерьёз. "Со злости", — решила бы я. Таким ранимым казался мальчишка.

— Что, реально не приходилось? — вдруг подал голос Тим.

— Ммм? — вынырнув из мыслей, попыталась вспомнить, о чём же мы говорили. — А, да, не приходилось. Я медленно пьянею, потому и не перепивала никогда.

— Я тоже… — протянул парень и залпом допил чай. — В смысле, пьянею медленно.

— По тебе заметно, — не удержалась от колкости, за что получила хмурый взгляд.

Я даже не дрогнула. Да, ещё вчера этот взгляд у меня мурашки вызывал, но сейчас… лишь истеричный приступ смеха. Тим в ответ недовольно поджал губы и поставил-таки чашку обратно на поднос.

— Ну что, полегчало? — вопросила, отсмеявшись.

— Немного, — парень коротко кивнул.

— Вот и прекрасно, — кивнула довольно. — До часа отойдёшь?

— Наверное… — протянул Тим неуверенно.

— Замечательно.

Вздохнув, я собиралась было уже уйти из комнаты и дать парню спокойно поспать ещё пару часов — ну, и себе заодно, — но была остановлена тихой просьбой:

— Лада, а можно мне ещё чая?

Вот уже несколько часов Тим упорно старался подавить в своей душе некое странное тянущее чувство. Наверное, это можно было бы назвать позывами совести, угрызением, но… по отношению к мерзкой няньке, от которой он мечтал избавиться? Неужели?