В рассветный час

Когда дошло дело до разбора завалов на месте бывшего университета, о нем и не вспомнили. Проверили, что в подземельях нет ничего подозрительного, замуровали их, разровняли поверхность и выстроили новую резиденцию для лорда Восточных земель – прежняя не подлежала восстановлению.

Так вот, Дирге Данари в прямом смысле слова раскопал эту историю и заявил, что раз уж его поселили в этот особняк, то и подвалы со всем содержимым находятся в полном его распоряжении.

Насколько помнил Дейн по семейным сагам, этот предок совсем не походил нравом на него самого, поэтому позицию свою обосновал и отстоял. И до самой своей кончины разбирался в том, что уцелело в подземельях бывшего университета, и старался приспособить все это к делу.

Случались у Дирге неудачи – тогда пришлось перестраивать половину особняка, потому что он не справился с каким-то непонятным древним устройством и то пошло вразнос. Но удач тоже хватало. Именно тогда Совет укрепился во мнении, что лордам Восточных земель хорошо даются научные изыскания, а потому пускай занимаются ими во благо Союза. «Заодно будут заняты выше головы и не станут совать нос куда не нужно», – дополнил про себя Дейн.

Одно поколение сменяло другое, и по-прежнему председатель Совета обращался к очередному лорду Данари: «Как продвигаются исследования?»

Чего именно? Всего понемногу – когда Дейн получил доступ в подземелья и попытался разобраться в отцовских архивах, то попросту растерялся. Тут тебе и эта треклятая пшеница, и кони для пограничников, и чьи-то родословные, и…

То самое, из-за чего он ввязался в авантюру.

«Почему мне никто ничего не сказал? – часто думал Дейн. – Чего опасались? Или, может, просто не знали, кто именно займет место в Совете, а посвящать в детали всех троих сыновей слишком рискованно: вдруг кто-то случайно проговорится? Выходит, попросту не успели».

Дейн тогда неделю не вылезал из подземелий, но на следующем заседании Совета сумел отчитаться как подобает. Конечно, за такое время сильно продвинуться в работе он не мог – долго пришлось разбираться в отцовских записях, – но кое-какие пути дальнейших исследований наметил…

Ну а ознакомившись с архивом погибшего университета – не всем, конечно, только с тем, что хранилось под землей и уцелело во время войны, – Дейн попросту растерялся. Даже несмотря на старания предшественников, восстановить и хоть как-то приспособить под нынешние нужды удалось лишь малую толику обнаруженного. Наверно, обитатели этих… да, наверно, это и были лаборатории, как гордо назвал свою вотчину Дейн. Так вот, обитатели лабораторий даже не задумывались над тем, как именно работает то или иное устройство. Имелись, скорее всего, специально обученные люди, способные починить или переделать эти вещи по желанию ученых… Вот только инструкций не сохранилось. Во всяком случае, ничего похожего обнаружить не удалось.

И когда Дейн думает, сколько всего утрачено, у него опускаются руки. Достичь тех высот, которые легко покоряли предки, удастся лишь спустя множество поколений… если вообще удастся. Но ничего не делать нельзя, и каждая маленькая победа хоть немного, но приближает его к недосягаемой вершине…

Работа эта сложна и увлекательна – задания обычно передает секретарь лорда Кервена, и остается только гадать, от кого именно они исходят, – и времени на нее уходит масса. А помимо того, никто не снимал с Дейна обычной повинности каждого владетельного лорда: кто, кроме него, способен оценить, как обстоят дела в родных краях, на что может рассчитывать Союз земель, от чего придется воздержаться? Год за годом – то урожай, то недород, и нужно ведь свести воедино все сведения, иначе не выйдет перераспределить ресурсы так, чтобы нигде не случилось голода. И кто этим занимается? Правильно, лорд Данари! Считается, очевидно, что раз он не любитель светской жизни, то больше ему не на что тратить время… и, в сущности, так и есть.

Если посудить, он знает о внутренней жизни Союза земель больше всех остальных, исключая, пожалуй, лорда Кервена, которому представляет докладные записки. Вот только эта кипучая жизнь для Дейна Данари – всего лишь столбики цифр и ровные убористые строки отчетов, не более того. Разве что родные земли – исключение. Их-то он знает вдоль и поперек, знает и тамошних жителей, и всегда, когда обсчитывает полученные от брата данные, представляет родных, придворных, простых крестьян…