В расцвете рыцарства. Тайна королевы Елисаветы

Говоря это, он отъехал дальше, отдавая приказания своим людям. Кит повернулся и смотрел на Мерриота, но тот видел только одну Анну; ее энергия, быстрота, с которой она вскочила с постели, свидетельствовали о том, что она совершенно здорова и только представлялась раньше больной.

– Вы прекрасная актриса, – сказал он скорбно, но без всякой горечи.

– Я имела полное право пускать в ход какую угодно хитрость, после того как я объявила вас своим врагом.

– Совершенно верно, – сказал Гель спокойно.

Ему не хотелось говорить ей, что его огорчило не то, что она представилась больной, а то, что она отвечала так искренно на его ласки; к чему было такое притворство, ведь этого вовсе не требовалось? Ему хотелось высказать ей многое, но теперь не время было разговаривать. Кит стоял и ждал его приказаний, раненый разбойник тоже не спускал с него глаз. Он должен был забыть на время свои личные чувства и заботиться о безопасности своей и других.

– За этой дамой надо следить, – сказал он холодно. – Кит, ты останешься здесь, пока я не пришлю Антония. Смотри, чтобы она не помогла каким-нибудь образом забраться Барнету и его людям в окно. Нет, сударыня, Кит не стеснит вас, он может оставаться в другой комнате и оттуда наблюдать за вами в открытую дверь. Но помни, Кит, если ты увидишь, что эта дама подходит к окну и делает знаки нашим врагам, ты имеешь полное право принять какие угодно меры, чтобы помешать ей делать это. Итак, сударыня, я вас предупредил об этом.

И, вежливо поклонившись, он вышел из комнаты. Боттль уселся на другой конец лестницы и не спускал глаз со своей пленницы.

Внизу Гель нашел Антония, стоявшего у главных дверей и равнодушно прислушивавшегося к тому, как стучал в нее Роджер Барнет, именем королевы приказывая открыть эти двери. Гель тотчас отправил его наверх сменить Кита Боттля, затем разыскал Оливера, к своему удивлению убедившегося в том, что он не умер, и велел ему идти также наверх, отнести раненому разбойнику воды и хорошенько перевязать его раны, а также раны Френсиса и Тома.

Затем Гель обошел весь дом. Оказалось, что все люди, расставленные им у окон и дверей, – на своих местах, все они передавали ему, что хотя в двери разбойники и ломились, но нигде им не удалось открыть их.

Вернувшись в большую комнату внизу, Гель встретился с Китом; тот объявил ему, что Барнет велел своим всадникам спешиться и отвести лошадей подальше. Он расставил везде караульных, а сам уселся на край фонтана; по-видимому, у него болит нога, так как он хромает.

– Как ты думаешь, что он теперь намерен делать? – спросил Мерриот, не рискуя выглянуть в окно, чтобы Барнет не увидел его лица.

– Время покажет. Он или атакует нас, или будет выжидать. Но вряд ли он пойдет в атаку.

– Почему нет?

– Он очень осторожен и терпелив. Ведь на дворе еще сохранились следы недавней схватки, и он прекрасно знает, что мы все вооружены. Барнет думает, что загнал зайца, а поймать его теперь легко. Кроме того, во время схватки легко можно ранить или убить человека, а Барнет желает доставить своего пленника живым в Лондон. Он, наверное, предпочтет выжидать и бездействовать пока.

– Почему ты это говоришь так уверенно?

– Потому, что он теперь сидит, набивает себе трубку и, кажется, готовится закурить ее. Если Роджер Барнет закурил трубку, значит, он приготовился сидеть и выжидать. Никто не в состоянии заставить его действовать, пока он не выкурит своей трубки.

– Если он подождет до завтрашней ночи, моя миссия, что касается спасения других, окончена. Шесть дней прошло с тех пор, как мы выехали из Вельвина, и потребуется не менее четырех при такой погоде, чтобы вернуться туда назад.

– А затем нам придется уже спасать собственные шкуры, не так ли? Дело в том, что, если Барнет убежден, что человек, которого он ищет, находится в этом доме, он не уйдет отсюда, пока человек этот не околеет с голоду. А если он узнает, что, несмотря на это, его настоящая жертва скрылась, он будет вымещать свою неудачу на человеке, обманувшем его, и тогда ждать от него пощады нечего. Уж все равно кого, но кого-нибудь он поведет отсюда на расправу в Лондон.

– Ну, в таком случае, послезавтра, – проговорил Мерриот, – мы будем вправе пустить в ход всю нашу хитрость и ловкость, чтобы избежать его козней.

– Много потребуется ловкости и хитрости, чтобы удрать от Барнета, после того как он уже настиг нас. Кроме того, ведь нашим плохо вооруженным людям не сравняться с его богатырями. Все они вооружены с головы до ног. Не думайте, что я боюсь смерти или что я трушу, – я говорю все это только потому, что считаю долгом предупредить обо всем.

– А что, если мы пристрелим Барнета из окна?

– Это бесполезно. Во-первых, мы вряд ли попадем в него, и к тому же, наверное, на нем панцирь, а тогда он совсем рассвирепеет и может поджечь дом. Во-вторых, если мы даже и убьем его, то его помощник Гудсон подожжет тогда наш дом. Ведь это не Румней, эти не струсят и не сбегут.