В рейд пошла одна старушка

– Ссаныч, ну, Ссаныч, – бормотала она, гладя ушастую рычащую голову, – если ты еще раз, гад такой, пойдешь куда не надо, жрать будешь только мышей, если сам поймаешь, понял меня?

Ссаныч согласно мяукнул, правда, его мяуканье было похоже на визг ржавой пилы, которой решили располовинить рельс.

Ссаныч сам понимал, что дал лиху. И клятвенно пообещал сам себе, что больше никогда не будет таскать рыбьи кости.

***

– Это че это? Померла она? Куда делась? – наконец растерянно спросила Зоя Валерьяновна. На полу, там, где стояла ведьмы, что-то мягко мерцало. Мерцание распространялось от кожаного мешочка.

«ВЗЯТЬ?» – повисло над мешочком.

– А чего это там? – заинтересовалась Зоя Валерьяновна.

– КИНЖАЛ СМЕРТИ – 1 шт

КАПЮШОН ТЕМНОЙ МАГИИ – повышение темной магии на восемь единиц

ПЛАЩ НЕКРОМАНТА – повышение магии смерти на пять единиц.

ЗЕЛЬЕ СТОЙКОСТИ

ЗЕЛЬЕ КРАТКОЙ НЕВИДИМОСТИ

ЯД ПАРАЛИЧА

ЯД ПЧЕЛИНОГО УКУСА

ЗОЛОТО – 456 МОНЕТ

– Это чего? Взять? – переспросила Зоя Валерьяновна, глядя на кучку вещей, и тут же поняла, что ее красная авоська стала несколько тяжелее. На полу остался лежать только плащ и капюшон.

Зоя Валерьяновна тут же нацепила обновку – плащ ведьмы был ей как раз по коленки. Конечно, надевать на себя его не очень хотелось, но шататься и дальше с голым задом хотелось еще меньше. Это было неприлично и некрасиво. Приободрившись, Зоя Валерьяновна огляделась и тут же заприметила множество светящихся сундуков. Над каждым висело такое приятное и многообещающее «ВЗЯТЬ?»

– А не посодют? – все-таки с опаской спросила Зоя Валерьяновна, складывая золотишко в карманы. Спросила так, для порядку и успокоения совести – мало ли чего.

Спустя часок Зоя Валерьяновна осмелела и спокойно бродила по комнате, шерудясь в сундуках. Ссаныч шел за своей хозяйкой след в след – перепугался, бедный.

– А вот это чего? Фу! Ни в холодец, ни в оливье! Кто так готовит? – фыркала Зоя Валерьяновна, суя свой нос в зелья, баночки и скляночки. Что-то она аккуратно клала в карман, оказавшийся безразмерным, что-то брезгливо ставила на место.

– А это? – сиреневое зелье переливалось красивым цветом, растекаясь по прозрачной бутылочке нежными блестками.

Зоя Валерьяновна залюбовалась. Красота!

– Спасите! Помогите! – заорал вдруг кто-то совсем рядом, стуча чем-то тяжелым по полу.

– Итить твою налево! – испуганно заорала в ответ Зоя Валерьяновна, чуть не уронив чудный флакончик. И тут же вспомнила крики, которые услышала на полянке перед теремом. Наверное, там люди, которых эта ведьма поганая мучила?

Зоя Валерьяновна, одернув плащик пониже, откинула тяжелый засов с двери подвала.

Снизу на нее выжидательно и с опаской смотрели десять пар глаз. Над каждым пленником полыхала алая шкала здоровья, опустошенная наполовину.

***

– А-а-а! Фурия! – заорал один из пленников, присмотревшись как следует к Зое Валерьяновне.

Она на это только вздохнула. Ну что тут скажешь? Фурия и есть. Как себя при жизни вела, такой и после смерти стала. Была б хорошей бабой, стала бы прынцессой или царевной. Но жизнь уж такая, собачья. Вот теперь ходит с рогами, народ распугивает. Охо-хо…

Пока Зоя Валерьяновна предавалась сожалениям о несбывшемся, в подвале наметилась революция. Пленники сгрудились вместе, стали плечом к плечу. Послышался заговорщицкий шепоток.

А потом они все одновременно как-то подозрительно напряглись, встали в стойку и подняли руки. На кончиках их пальцев засветились синеватые искры. Коллективная молния получилась знатной – не к месту задумавшуюся Зою Валерьяновну отнесло к бы противоположной стене, а красная полоска над ее головой порядком бы уменьшилась. Только вот некроведьма, которая усадила пленников в подвал, дурой не была – над крышкой подвала плавало защитное зеленоватое зарево.

– Ах вы гады! Я вас – спасать, а вы меня бить! – ахнула Зоя Валерьяновна.

– Ты – жуткая фурия! Ты нас съешь, – уверенно заявили ей снизу.

Зоя Валерьяновна снова задумалась, а потом села на сундучок рядом с подвалом и заглянула вниз.

– Я бы колбаски съела. Есть у вас?

Внизу изумленно замолчали.

– А если бы еще и хлебушка… Мне, ребятушки, уже восьмой десяток идет. Хлебушка нельзя мне, и кофю нельзя. И ничё нельзя – у меня этот… метерологизм. В старости, ребятушки, так оно, ить… Это все муж, скотина пьяная! Это от него у меня нервы и болячки! Были косы у меня до пояса, а все выпали – от нервов выпали, что на него, скота, потратила! Помер уж давно, собака… Меня одну оста-виил, поки-нул, горемычную… Во-от, вдовья долюшка…

Зоя Валерьяновна всхлипнула, жалея себя. Ржаво мурлыкнул Ссаныч, явно сопереживая.

Внизу по-прежнему молчали. Зоя Валерьяновна нашла в лице пленников отличных слушателей. Внимательных, заинтересованных. Да и не уйдут никуда. И она раскрыла душу. Столько жалоб от нее не слышал даже участковый врач, у которого при виде Зои Валерьяновны начинал дергаться глаз. Ну а чего ей было стесняться? Она в аду, в виде поганой нечисти с хвостом и рогами – может себе позволить поделиться своими бедами и горестями.