В режиме бога

Сигалов, не дыша, проник в соседнее помещение и осмотрел стенку, за которой находился кабинет начальника. Угадать, где стоял офицер, было невозможно, да и кто сказал, что он будет стоять на месте? Виктор уселся во вращающееся кресло и пристроил пушку на подлокотнике. Правая кисть могла подвести, но доверять важную работу левой он не решился. Отталкиваясь от пола, он принялся медленно поворачиваться в кресле, пока ствол не оказался нацелен в самый край стены, почти в угол. Выждав еще немного, Виктор крутанулся в обратную сторону, превращая скоростную стрельбу одиночными в подобие очереди и затем сделал еще один проход – снова до угла. В стене образовалась сплошная амбразура, сквозь которую Сигалов видел, как разломилась надвое прожженная по центру мишень.

В кабинете начальника стояло лишь несколько стульев, компактный стол и тумба с сейфом – таким маленьким, что в нем едва уместился бы пистолет. Виктор тронул бронированную дверцу, и та медленно отворилась. Не веря в удачу, он заглянул внутрь… И понял, что радоваться нечему: сейф оказался пуст. Сигалов запустил в него левую руку и суетливо обшарил, но пальцы нащупали только металлические опилки, прилипшие к маслянистому дну. Этот сейф был пустым всегда. В нем отродясь ничего не хранили, потому и не запирали.

Фальшивка… Тупик.

Виктор бессильно опустился на стул. В какой-то момент мелькнула мысль проверить ящики стола, но раньше, чем Сигалов успел ее додумать, он обнаружил, что ящиков у стола нет.

Все его теории были ошибкой, он что-то не так понял, пошел не тем путем… Но других путей Виктор не знал, запасного плана у него не было. И он слишком устал, чтобы начинать сначала.

Он сидел за столом и отрешенно наблюдал, как вся его затея летит в пропасть… На деле же он бездумно пялился в окно, выходившее в глухой переулок. Взгляд за что-то уцепился, но Виктор никак не мог взять в толк, что его смущает. Пешеходная зона с одноэтажными домиками напоминала район, где он встречался в «Трех пескарях» с Кириллом, однако этого было недостаточно. Он что-то видел на противоположной стороне, смотрел в упор и определено видел, но не понимал, что же привлекает его внимание. Мешали деревья. Там было слишком много деревьев с плотными кудрявыми кронами.

Сигалов поднялся, чтобы разглядеть получше. От сейфа было видно три строения: пиццерию «Папа Джонс», какой-то арт-салон без названия и бутик «Джанфранко Карло». Это ничего ему не дало, и Виктор снова рухнул на стул. Листья вновь закрыли обзор, оставив только первое слово из левой вывески и второе из правой.

– Ах ты черт…

От внезапного открытия у Сигалова перехватило дыхание. Именно так это и следовало читать, пропуская то, что заслоняли кроны: «Папа…» и «…Карло». Никто, кроме помешанного Кирилла, это место выбрать не мог.

– Черт! – повторил Виктор, выскакивая из кабинета.

Забыв о боли в ногах, Сигалов домчался до магазина и влетел внутрь. Он так и не понял, что это – галерея, антикварная лавка или просто ломбард. Стены были заставлены разномастными стеллажами, повсюду тускло светила нечищеная медь, кое-где темнело старое серебро – тысячи никчемных безделушек, от портсигаров и подстаканников до здоровенных мятых самоваров. Над шкафами плотно, без просветов, висели картины в деревянных рамах: какие-то лица, изредка пейзажи и снова лица – чужие, неизвестные, никому не нужные. В конце тесного зала едва втиснулся маленький прилавок, но за ним никого не было.

Виктор стоял посередине, потерянно озираясь. Даже на то, чтобы бегло пересчитать все эти предметы, могла уйти целая жизнь. Сигалов направился к прилавку, но по пути остановился. Ему в глаза бросился странный натюрморт: на расстеленной старой газете, кажется, еще советских времен, стояла рабочая станция и бутылка «Джека Дэниэлса». Картина была единственной в своем роде, других таких здесь Виктор не видел.

Сигалов прислонил свою пушку к шкафу и снял холст. Стена за ним выглядела гладкой, но это, скорее всего, была иллюзия. Виктор поставил картину на стремянку, словно на мольберт, и следующие пять минут посвятил простукиванию освободившегося участка стены. Звук был тихим и плотным.

Снаружи послышался стрекот вертолетных винтов, затем нарастающий рев моторов.

Виктор уже не надеялся, что сможет выбраться из этого квартала. Тем настойчивей он изучал стену, ведь не могло же так случиться, что после стольких правильных ходов он вновь забрел в тупик, на этот раз – окончательный, полный.

Он не представлял, как пройдет этот путь заново, но, похоже, выбора не оставалось. В отчаянии Сигалов схватил подсвечник поувесистей, размахнулся… и поставил его обратно на полку. Бесполезно. Это была просто стена, она поддерживала потолок, и ждать от нее чего-то большего было глупостью. Как и весь его план.

На улице хлопали двери машин, скулили служебные собаки, кто-то негромко раздавал приказы. Сигалов надеялся, что бойцы уже готовы и терпеть лишнюю боль ему не придется. Боли впереди было еще много.