В ритме его сердца

Он медленно ласкал губами её шею, оставляя на коже почти неощутимые влажные дорожки. Коснулся лёгкими поцелуями её обнажённых плеч, слегка покусывая зубами её нежную кожу.

Дягилева прикрыла глаза и упёрлась ладонями в столешницу.

Ярослав осторожно развернул её к себе. С нежностью всматриваясь в её лицо, подул на него губами, пытаясь убрать непослушные пряди волос, выбившиеся из её причёски.

— Можно мне… попробовать? — спросил он у неё тихо, почти шёпотом.

Полина слегка растерялась. Медленно опустила глаза на тарелку, отломила поджаренный кусочек блинчика, полила его тонким слоем варенья и, поднесла к лицу Ярослава.

Мужчина аккуратно взял губами из её рук выпечку и, зажмурился.

— Ммм… как вкусно!

Полина улыбнулась.

Он взял её руки и поднёс к своему лицу.

— Испачкалась?

Ярослав коснулся её ладоней, лёгкими порхающими поцелуями, словно прикосновение нежных крылышек бабочки, собирая губами тонкие следы клубничного варенья на её пальцах. Он склонился к её лицу и осторожно коснулся её губ, словно попросил разрешения.

Полина обняла его руками за шею и крепко прижалась к нему, отвечая на поцелуй, и снова отдаваясь во власть блаженства, которое тягучей сладкой патокой разливалось у неё внутри.

Одонецкий углублял поцелуй, прижимая её к столешнице, и не давая ей ни секунды для вздоха или возврата в реальность…

— Доброе утро, мамочка!

Внезапно раздавшийся в кухне голос Алинки, заставил вздрогнуть обоих и, разомкнув объятия, поспешно разойтись в разные стороны.

— Дядя Ярослав, привет!

Девочка бросилась к нему со всех ног.

Одонецкий подхватил её и усадил к себе на руки.

— Привет, Алина!

Он поцеловал её в щёку.

Малышка обняла его одной рукой за шею.

— А ты сегодня будешь завтракать вместе с нами?

— Я уже и так завтракаю. Твоя мама кормит меня вкусными блинами с вареньем. А ты будешь?

— Буду! Только, я не люблю с вареньем.

— А с чем же ты любишь?

— Со сгу-щён-кой…

Она сладко растянула это слово по слогам и, зажмурившись, улыбнулась.

— Я тоже любил её в детстве. Тогда она была безумно вкусная!

— Она и сейчас вкусная. Та, что с большой коровой на этикетке.

— Это какая из них?

— Она любит Кореновскую. Почему-то, считает её самой вкусной, — ответила Полина. — Доченька, я не купила сгущёнку. Прости, пожалуйста, я забыла. Поешь со сметанкой?

Алина насупилась.

— Я тогда, вообще, есть, не буду.

— Подожди, бунт отменяется! — обратился к ней Ярослав.

Он поставил малышку на пол и опустился перед ней на одно колено.

— Я сейчас быстро съезжу в магазин. Только одно условие. Пока я буду ездить, ты почистишь зубы, умоешь мордашку, и будешь ждать меня. Хорошо?

— Хорошо, — ответила с улыбкой Алина, и поспешно убежала в ванную.

— Умеешь ты её уговаривать, — сказала Полина. — Только вот не стоило ей потакать. Какая необходимость, в половину девятого ехать на другой конец посёлка, чтобы купить одну сгущёнку?

— Полин, ничего страшного. Я быстро вернусь. Ты пока накрывай на стол. Если ребёнок хочет, есть блины со сгущёнкой, то почему её не купить. В конце концов, она попросила всего лишь молоко, а не свежих устриц из Лозанны.

Он поцеловал её в губы и поспешно вышел из дома. Уже через пару минут его машина выехала со двора.

Полина стояла у окна, провожая его взглядом.

После того, как он утром пришёл в её дом, на сердце стало спокойно и легко, вчерашняя сказка стала реальностью, и она, наконец, почувствовала себя нужной и желанной женщиной. И хотя о любви с его стороны говорить пока было рано, то, что он был рядом, и проявлял своё внимание по отношению к ней, уже делало её счастливой.

****

Ярослав объехал все ближайшие маленькие магазинчики, но такого сгущённого молока как любила Алина, нигде в продаже не было. Он заехал в супермаркет на другом конце посёлка и купил, наконец, две баночки её любимой «Коровки из Кореновки». Уже направляясь к кассе, приостановился у отдела с детскими игрушками и, перебрав многочисленную пушистую братию, остановил свой взгляд на рыжем представителе кошачьей породы, с длинным похожим на канат туловищем и такими же длиннющими конечностями.

Придирчиво осмотрев его, он улыбнулся и, забросив его себе на плечо, пошёл расплачиваться на кассу.

По пути заскочил в цветочный магазин и купил для Полины букет цветов из крупных белых ромашек и розовых гербер. Он не знал, любила ли она эти цветы. Но почему-то, когда смотрел на них у стеклянной витрины, они ему так её напомнили. Изящные цветы с необыкновенно стройными стеблями и мягкими нежными, словно атласная ткань лепестками, похожими на её кожу.

Он положил свои покупки в машину и поехал домой.

Алина сидела за столом, болтая ножками, и напевая под нос какую-то детскую песенку. Звонок в дверь заставил её подскочить со стула.

— Дядя Ярослав, приехал!

— А почему он звонит? Калитка ведь открыта. Или ты её закрыла? — спросила Полина у дочери.

Алина обернулась и посмотрела на мать.

— Нет. Я её не закрывала.

— Подожди здесь. Я сама посмотрю кто там.

Дягилева вышла во двор, подошла к калитке и открыла дверь.

Ивлев стоял на пороге.

— Алексей Анатольевич, что вы тут делаете?