В ритме сердца (СИ)

— Охренеть просто! Кто бы мог подумать, Никс. Ты какого чёрта вечно прикидываешься серой мышкой, когда вон какое богатство скрывается под одеждой? — он спускает свои покрасневшие глаза к её груди.

Я убил бы его уже сейчас, если бы мне не было важно понять — он ли тот, кто мне нужен?

— Марк, хватит, — сдавленно шепчет Николина, желая его заткнуть, но у этого парня, по ходу, совсем тормоза не работают.

— А ножки какие! Обалдеть! Покруче, чем у многих моделей, что я встречал!

— Прекрати это!

— А то что? Опять врежешь мне, Никс? Знаешь, сейчас я уже и не против. Даже отбиваться не буду, если ты потом как следует пожалеешь.

— Марк, пожалуйста, не неси чушь, — с мольбой во взгляде просит дикарка, на что Эндрюз резко захлопывает свою варежку, будто впадая в ещё большую оторопь, но этот короткий отрезок времени блаженной тишины он так же быстро нарушает:

— У меня нет слов! Ты сказала мне «пожалуйста»? Вы точно не подсыпали мне какой-то дряни в бокал и всё, что я вижу и слышу в самом деле правда? — он рассеянно оглядывает братьев, что безучастно наблюдают за разговором. — Если ты ещё и извиняться научилась, то я, без сомнений, сейчас валяюсь вконец обдолбанный в каком-нибудь притоне и просто-напросто галлюцинирую. Не могу поверить, что наша буйная девчонка, оказывается, умеет нормально разговаривать и выглядит как конфетка! Причём очень вкусная и сладкая конфетка, которая так и просится попробовать её, — и с этими словами смертник начинает тянуть свои лапы к Николине, порываясь обвить её за талию, но моя рука схватывает его за грудки и притягивает к себе раньше, чем я успеваю хоть о чём-нибудь подумать.

Марк ощутимо напрягается от моего выпада, но скорее от неожиданности, чем от нахлынувшего страха (это чувство у него явно атрофировано), а Николина, оба Мэрроу и множество других любопытных зрителей зала настороженно смотрят на нашу потасовку, но меня это сейчас совершенно не колышет.

Довёл меня, кретин! Плевать, кто он такой — его с ней рядом больше не будет!

— Нет, Эндрюз, ты по-прежнему пребываешь в сознании, но я могу лично гарантировать тебе, что, если ты ещё хоть раз сегодня попадёшься мне на глаза или подойдёшь к Николине, твоё тело окажется не в излюбленном тобой наркотическом притоне, а сразу же в сточной канаве. Ты меня понял? — цежу сквозь зубы так тихо, чтобы было слышно лишь ему одному, но по перепуганному взору дикарки полагаю, что каждое моё слово достигло и её слуха тоже.

— Это только предупреждение или сразу же угроза?

Даже сейчас отморозок пытается показать, что воспринимает происходящее как шутку, но напряжённая линия челюсти и холодный отблеск в сером взгляде выдают крайнюю степень недовольства и постепенно зарождавшуюся в нём боязнь.

— Ни то, ни другое, Эндрюз. Если не внемлешь тому, что я тебе сказал, это будет твоим грёбаным будущем, и даже твой влиятельный папочка не сможет мне помешать это сделать, — произношу я пробирающим до мозга костей низким тоном и грубо отталкиваю от себя наглеца, который в своём нетрезвом состоянии едва удерживает себя от падения.

С радостью вмазал бы ему для закрепления эффекта, но, думаю, ему и моих слов будет достаточно.

Марк приглаживает заломы на рубашке, которые оставил мой захват, и, смеряя меня неприязненным взглядом, обращается к дикарке:

— Неплохого ты себе нового защитника нашла, — натянуто произносит Эндрюз, наконец растеряв весь свой легкомысленный настрой. — Старый-то в курсе?

— Марк, я же сказала, что всё объясню. Прошу тебя, не выдумывай ничего и не рассказывай… — взволнованно проговаривает Николина, едва справляясь с дрожью в голосе.

— Ты меня плохо расслышал? — вмешиваюсь я, больше не выдерживая его присутствия и её жалких попыток оправдаться.

— Марк, пойдём покурим. Заодно и побеседуем, — Эрик подходит к Эндрюзу и протягивает ему новый бокал, словно приманку.

— Да уж, похоже, тебе есть что мне рассказать, — он криво усмехается, выхватывая из рук Мэрроу напиток. — А вот тебе, Никс, объясниться со мной, по всей видимости, не удастся. С жизнью расставаться я пока ещё не планирую, так что… прибереги силы для долгих разговоров со своим братцем. Уверен, когда он узнает, что ты от него скрываешь, он будет обескуражен даже больше, чем я, — с некоей воодушевлённостью произносит он и на пару с Эриком наконец радует меня своим уходом, теряясь в праздничной толпе.

— Всё, дамы и джентльмены, представление окончено, можете спокойно возвращаться к своим светским беседам, — в официальной манере объявляет Тони, распуская собравшуюся вокруг нас любопытную публику.

Николина продолжает стоять на месте и какого-то хрена непрерывно смотрит вслед ушедшему Эндрюзу, что вконец доводит меня до неистовства.

— Раз он свалил, может, ты объяснишь мне, что тебя связывает с этим идиотом? — спрашиваю, подойдя к ней вплотную.

От клокочущей в теле злости мой голос звучит глухо и ещё ниже, чем обычно, что заставляет Николину всхлипнуть и сразу же поднять на меня свой мерцающий немой паникой взгляд.

И что же именно эту сучку так сильно напугало?