В ритме сердца (СИ)

— И однозначно соберет лишь положительные комментарии, — не видя для себя никакой проблемы, уверенно произносит Браун. — Готовься, Николина, возможно уже завтра ты проснёшься звездой. И от себя хочу добавить, а точнее дать тебе профессиональный совет. — Он делает недолгую паузу, глядя на меня теперь без всякого мужского интереса. — Задумайся о том, чтобы начать серьёзную карьеру танцовщицы. Твой талант виден невооружённым взглядом, но даже не он является главной причиной, почему тебе стоит сделать это. Поверь моему опыту, я выступал с поистине великолепными танцорами, и всех их связывала одна ключевая особенность — они не просто исполняют до безупречности заученные и отточенные движения, а живут танцами. Так вот ты — одна из таких дышащих, соединяющих свою душу с танцем людей, и поэтому это ни в коем случае нельзя терять впустую.

Я слушаю его наставления и чувствую, как сердце сжимается, обливаясь кровью.

Я знаю, Браун, я всё это знаю. Танец — мой воздух. Но у меня есть причина, из-за которой я продолжаю задыхаться в этом городе уже который год.

— В общем, надеюсь, ты прислушаешься к моим словам, а сейчас, если позволите, я покину вас. Хочу попытаться выловить в этой толпе Роберта. Ещё раз был рад познакомиться с вами, Адам, и, конечно же, спасибо за танец, Николина, — вежливо прощается Ричард.

— И тебе спасибо. И за то, что сказал, тоже, — с искренней признательностью отвечаю я.

— Всего хорошего, — в той же мере с фальшивым радушием добавляет Адам и, дождавшись, когда Рик удалится, встаёт передо мной как застывшее, навевающее страх изваяние. — Убрала с лица эту идиотскую улыбку и быстро отдала! — с лёту приказывает он.

— Что-что? — недоумённо таращусь на его безукоризненно натянутый покерфейс.

— Визитку. Быстро. Отдала. — Адам колко чеканит слова, точно штамповальная машина, но меня сейчас эта суровость не берёт.

— С чего вдруг? — плавным движением шеи откидываю волосы назад. — Сам слышал, что Рик сказал. Мне ни в коем случае нельзя зарывать свой талант, а такой гений танца, как он, однозначно научит меня новым техникам, что принесут мне в будущем немалую пользу, — максимально воодушевлённым тоном выдаю я.

— А ты, смотрю, времени зря не теряешь, — с какой-то странной усмешкой произносит он, а затем его голос буквально сдавливается до глухого шёпота от переполняющей его злости: — Или вдобавок к этому тебе так понравился этот танцоришка, что не можешь дождаться вновь встретиться с ним?

— Вдобавок к чему? Не понимаю, о чём ты говоришь? Да и при чём тут вообще, понравился или нет? Я же с ним не трахаться собираюсь, а танцевать! Хотя… Учитывая наш неоспоримый коннект на танцполе, кто знает, может, и до этого дойдёт, — небрежно парирую я и тут же прикусываю язык, понимая, что только что определённо ляпнула лишнее. Всего за миг вся поверхность моей кожи превращается в сотни тысяч пор, вдыхающих исходящее от Адама яростное пламя.

— Объясни мне, Николина, что в моих словах «К тебе больше никто кроме меня не притронется» и «Не делай никаких глупостей, пока я веду переговоры» тебе было непонятно? — спрашивает он монотонно, безжизненно, словно всё человеческое из его голоса исчезло, в то время как чёрные зрачки впервые приобретают багровый оттенок крови. И пока он ожидает от меня ответа, на контрасте со своим настроем разгневанного животного для людей в зале включает обманчиво нежный режим и аккуратно проводит пальцами по моей щеке и шее.

А у меня весь взор алой мглой застилает от осознания того, что он трогает меня теми же, мать его, пальцами, что ещё недавно царствовали на талии какой-то модели!

— Видела я, какие длинноногие и безмозглые переговоры ты вёл, — выпускаю обвинительное шипение, отрывая его руку от себя. — Женские слюни со своего лица не забыл стереть после заключения сделки?

Честно, не было у меня в планах показывать ему своё негодование, но ничего не могу с собой поделать. Это не обычные человеческие ощущения, с которыми я ещё много лет назад научилась успешно справляться. Это, чёрт побери, его магия, что без спросу и разрешения берёт меня в подчинение, а существующая во мне «стена», о которой говорила Камилла, лично мне кажется абсолютным фуфлом, раз не может укрыть меня от этой неревностной дичи.

— Так вот оно в чём дело… Моя кошечка устроила показательное выступление из-за очередной вспышки ревности? — Адам растягивает губы в хитрой ухмылке, значительно погашая очаг злости в своих глазах.

— Да не ревность это! Ты сам знаешь, что творит твоё «очарование»! И завязывай уже меня так называть! Не кошечка я! И уж точно не твоя, раз ты позволяешь себе тискаться с другими бабами прямо на моих глазах!