В ритме сердца (СИ)

— А при том, что поэтому ты и не улавливаешь, Адам. Он — моя семья. Ты же ни черта обо мне не знаешь, кроме того, что написано в нарытых на меня бумажках. Он единственный, кого волнует моя жизнь, а отчитываться перед ним я должна по одной простой причине — если бы не мой брат, я сейчас не стояла бы перед тобой, а давно уже была бы мертва, понимаешь? Мы с ним очень близки, и я уверена, что он только порадуется за меня, когда я сообщу ему всё про нас. Но я хочу это сделать лично. Для меня это важно. Очень. Я не могу допустить, чтобы он прочитал что-то в новостях или же выслушал бред от Марка, и поэтому мне также нужно…

— Нет! Об этом можешь сразу же забыть, — властно прерывает он.

— Но я должна с ним поговорить.

— Нет!

— Адам!

— Нет!

— Он всё расскажет моему брату, — мой голос начинает походить на щенячий скулеж, но даже это никоим образом не влияет на непреклонный отказ Адама.

— Нет! Если я сказал, что Эндрюз к тебе больше не подойдёт, значит, так и будет! — твёрдо отрезает он, раздражая мой бунтарный нрав до скрежета зубов, что истошно призывает меня выкрикнуть ему в ответ: «Не он ко мне подойдёт, я сама это сделаю! И ты никак не сможешь этому помешать!», но рациональная часть меня, к счастью, вовремя меня останавливает.

— Хорошо, — смиренно произношу я.

— Хорошо? — Адам откровенно недоумевает, явно уже приготовившись к очередному продолжительному батлу.

— Хорошо.

— Вот так просто?

— Вот так просто.

— Где подвох? — чёрные глаза жгут меня своим подозрением.

— Да нет никакого подвоха. Ты мне всё равно не позволишь его найти, поэтому к чему вести споры? К тому же… — прислоняюсь к нему ближе и провожу ладонями по лацканам пиджака, разглаживая несуществующие складки. — Ты ещё не знаком с моей более сговорчивой стороной, которая при желании может быть очень даже покладистой и удерживать себя от никому не нужных пререканий.

— Да что ты говоришь? Любопытно, — усмехается он, опуская руку на мою поясницу, посылая мельчайшие разряды тока по коже. — И когда же твоя сговорчивая сторона добровольно этого хочет?

— Как когда? — наигранно изумляюсь. — Тогда же, когда она получает то, что очень-очень сильно просит. — Впиваюсь в него умоляющим взглядом, представляя себя котом в сапогах из мультика «Шрек».

— Умильно хлопать своими красивыми глазками ты называешь «очень-очень сильно просит»? — нахально ухмыляется он. — Я надеюсь, ночью ты выберешь более изощрённые методы для достижения своих целей.

— Адам! — слегка толкаю его в грудь. — Ты хоть немного можешь подумать о чём-то другом?

— Честно? Рядом с тобой думать о чём-то другом для меня невозможно.

— Ну хоть попытайся, что ли. Я же с тобой сейчас серьёзно говорю.

— Мне кажется, мы только и делаем, что весь вечер серьёзно разговариваем, — тяжко вздыхает Адам.

— Но раз у нас сейчас всё равно нет возможности заняться чем-то более изощрённым, может, ты мне ответишь — поможешь ли ты мне или нет? — возвращаюсь к важной для меня теме, нервно теребя пуговичку на его рубашке.

— Нет, — быстро и коротко бросает он.

— Нет?

— Нет.

— Не поможешь? — как дура переспрашиваю я, хотя вроде и так всё понятно.

— Не помогу, — и спокойный ответ лишь это подтверждает.

— Не поможешь, потому что не можешь или потому что не хочешь?

— Ни то, ни другое.

— Тогда что?

— Потому что уже давно всё сделано, — выдаёт Адам будничным тоном.

— Что? Уже?! Но… — немного теряюсь от изумления, вмиг разглаживая нахмуренный лоб.

— Я приказал всё уладить сразу же, как закончился твой показательный танец. Все выставленные в сеть публикации давно стёрты, и то же самое произойдёт с каждой следующей. Мне совершенно не нужно, чтобы ты привлекала к себе ещё больше внимания, чем делаешь это сейчас. Достаточно уже того, что тебе удалось ярко отличиться на этом вечере и поразить не только меня, но и всех остальных мужчин в зале, — похолодевшим на несколько градусов голосом произносит Адам, в очередной раз проявляя своё недовольство моей выходкой.

Но меня это больше не волнует. Точнее, нет, не так. Я это обожаю. Пусть негодует сколько угодно. Готова слушать вечно. А ещё смотреть на него, трогать, обнимать и целовать до одурения.

Чёрт, да за то, что он сделал, мне прямо сейчас хочется целиком и полностью усыпать его поцелуями.

— Это было бы в разы лучше любого «спасибо», — томно шепчет он, и по внезапно появившейся на его лице довольной улыбке в тандеме с жадным взглядом, обращённым к моим губам, я вдруг осознаю, что последнее своё желание нечаянно произнесла вслух.

— Не сомневаюсь, но так как я пообещала до конца вечера вести себя прилично, я всё-таки просто скажу тебе спасибо. И не только за удаление видео и фото.

— А за что ещё?