В ритме сердца (СИ)

— Ой вот не надо мне тут своих «не». Мне ли не известно, какие чудеса вы, девки, вытворяете в «Атриуме». Трахаться, может, ты с клиентами и не трахаешься, но от минетов тебе вряд ли удавалось отвертеться. Так что давай, покажи мне, малышка, чему ты там успела научиться, и если у тебя получится меня удивить, я ничего не скажу Остину.

— Ты точно повёрнутый на всю голову, если думаешь, что я буду это делать, — глухо рявкаю я, отодвигаясь от него вплоть до самой двери.

— А почему нет? Я тебе всего лишь член в рот предлагаю засунуть, а не обречь планету на конец света.

— Для меня твой член в рот запихнуть стоит на том же уровне, что самая мерзкая смерть.

— А у меня член стоит на тебя. И как нам теперь быть с этим? — Он придвигается ко мне и вбивает ладони в дверь над моими плечами. — Как по мне, так всё честно. Услуга за услугу. Моё молчание за бесплатный минет профессионалки. Так что можешь приступать к делу, Никс. Покажи, что ты умеешь, если не хочешь расстроить своего любимого брата. Расстегни ширинку и поработай ртом.

Мои нервы вмиг натягиваются, как струна, сердце начинает стучать молотом по рёбрам, а от парализующего шока я не могу ни вздохнуть, ни подвигаться. Лишь отчаянно желая отдалиться от него, сильнее вжимаюсь спиной в деревянную поверхность и хлопаю округлившимися глазами, стоя перед ним точно зашуганная зайка, совершенно не зная, что мне предпринять.

Я не буду этого делать! Я не буду сосать! Не буду! Он мне противен! Меня тошнит от него. Да и даже если бы не тошнило — никогда бы не стала ублажать кого-то ради услуг, одолжений, денег… Ни за что!

— Ну хорошо, так и быть, помогу — сам расстегну, — снисходительно выдыхает он, опуская руки к молнии на брюках.

Нет! Нет! Нет!

Он с ума сошёл?! Он же сейчас снимет с себя трусы! Нет!

Но пока я начинаю в отрицании покачивать головой, Марк уже заканчивает справляться с ширинкой. Ещё немного и я морально готовлюсь увидеть его обнажённый и вновь готовый к приключениям орган, как вдруг он останавливается, а я вздрагиваю от его внезапного громкого ржания.

— Твоё лицо — это нечто бесценное, — выдаёт он, срываясь на гомерический смех, а я торопею ещё сильнее, глядя, как этот придурок чуть ли не давится своим беспричинным весельем, словно самый натуральный псих.

— Ты больной? — дрогнувшим голосом спрашиваю я, не понимая, как воспринимать его непредсказуемое поведение.

— А то ты не знала, — отвечает он и, угомонив свой идиотский гогот, неожиданно застёгивает ширинку, а вслед за ней и ремень. — Постебаться над тобой — сплошное удовольствие, но я не настолько больной, чтобы из-за одного минета лишаться денег.

— Чего? — вконец недоумеваю я. — О чём ты вообще говоришь? Каких ещё денег?

— А вот таких. Моему папаше кто-то доложил о нашем небольшом инциденте с твоим клиентом, и потому тот пригрозил мне лишением всех средств, если я ещё хоть что-то вытворю на этом приёме.

— Он не мой клиент!

— Да хватит уже врать, Никс, это бессмысленно! Эрик поведал мне, какую крупную сумму Харт за тебя отвалил ему, чтобы он отпустил тебя со смены.

— Ему он, может, что-то и отвалил, но я не получу ни копейки. Я здесь не из-за денег, а по своему собственному желанию, — убеждаю я, сама ещё до конца не веря, что после всех своих сегодняшних сопротивлений произношу подобные слова.

— Ой, да можешь так сильно не распинаться. Меня совершенно не волнует, зачем и почему ты здесь. Мне достаточно уже того, что я узнал. И раз ты добровольно сосать отказываешься, принуждать тебя делать это насильно я не собираюсь. Я и так рискую схлопотать по полной от твоего ухажёра, разговаривая тут сейчас с тобой ни о чём, поэтому свали на хрен с дороги и начинай уже готовиться к разгрому, который устроит тебе Остин, — ядовито заявляет Марк, порываясь сдвинуть меня со своей дороги, но я не позволяю, приставляя руки к его груди.

— Нет, подожди…

— Что?! Передумала?

— Нет, я не буду делать ничего подобного.

— Тогда говорить нам больше не о чем. Отошла в сторону!

— Да нет, Марк, ну пожалуйста, ты же меня терпеть не можешь, так же как и я тебя. Это у нас взаимное. Проси всё что угодно, кроме секса, минетов и всей этой темы, — миролюбиво прошу я, надеясь всё-таки достучаться до него.

— Правильно подмечено: я тебя терпеть не могу, поэтому сдам тебя Риду со всеми потрохами. И не называй меня нечеловечным. Я дал тебе шанс быстренько всё исправить, но раз нет, так нет! Свободна, — отрезает он, но я не собираюсь сдаваться.

— Стой! Подожди! Если тебе плевать на меня, подумай об Остине!

— А что мне о нём думать? Он взрослый мальчик, уж как-то справится с новостью о том, что его сестра — шлюха.

— Я не шлюха! — громко выкрикиваю, тут же ругая себя за это. — Чёрт! Прекрати думать обо мне так! Не шлюха я. И прошу, не говори ему ничего. Ты же знаешь, какой Остин в гневе. Он может натворить всякой ерунды, а этого ни в коем случае нельзя допустить. Особенно сейчас, когда в моей жизни появился Адам.