В Россию с любовью

— Слушается он! — проворчал с деланым возмущением Власов. — Дождешься от вас беспрекословного подчинения, как же! Рр-работнички! Вот я тебе запрещаю продолжать личное расследование, а ты глядишь на меня и думаешь про себя: «Запрещай, запрещай! — Полковник хитро прищурился. — Мол, своим свободным временем я волен распоряжаться по своему усмотрению». Есть такое дело, майор? Признавайся!

Громов не придумал ничего лучше, чем опять неопределенно передернуть плечами, но Власов удовлетворился и таким сомнительным ответом.

— Ладно, — сказал он, водрузив очки на переносицу. — Отдыхай, как знаешь. А в понедельник жду от тебя доклада. Не позднее девяти ноль-ноль, усвоил?

Громов утвердительно наклонил голову. Ему все же удалось заручиться поддержкой начальника. Плохонькая она была, эфемерная, однако лучше иметь хоть какой-то тыл, чем вообще никакого. Одно дело действовать с негласного позволения руководства, и совсем другое — на собственный страх и риск. Впрочем, особой надежды на подстраховку у Громова не осталось после следующего заявления Власова:

— Все шишки, которые набьешь на своем упрямом лбу, — полковничий палец нацелился в голову собеседника, — они только твои и ничьи больше.

— Есть! — откликнулся Громов бодро.

— Еще посмотрим, что есть, а чего нету, — многозначительно предупредил Власов. — Что именно, кстати, ты собираешься предпринять?

— Сяду, подумаю. Кофеек погоняю. Говорят, способствует творческому мышлению.

— Кофеек? — Брови Власова недоуменно поползли вверх, и ему пришлось нахмуриться, чтобы вернуть их в прежнее положение.

— Ага, — безмятежно подтвердил Громов. — Набузую себе сразу ведерный термос. Мало не покажется.

— Ну да, термос, — сообразил Власов. — Именно термос и ничто иное. — Он покосился на включенный скрамблер и нахмурился. — Тут вот какое дело, майор… Современная техника, конечно, вещь хорошая, но… — Власов вымученно улыбнулся. — Но она же позволяет прослушивать разговоры, для посторонних ушей не предназначенные. Когда справишься с делом… если справишься, — поправился он, — в Управление торопиться не надо. Позвонишь мне на мобильный. Я сам назову место, где мы с тобой сможем побеседовать без помех.

— Есть! — повторил Громов. Чем сильнее ему хотелось покинуть этот кабинет с застоявшимся воздухом, тем односложнее становились его ответы.

Власов не стал его задерживать.

— Что ж, попытай удачу, майор, — сказал он. — Попытка, она ведь не пытка, это товарищ Сталин верно подметил.

— Разрешите идти? — спросил Громов, вставая. Он терпеть не мог расхожих шуток и даже не пытался изображать веселье, когда ему напоминали старые анекдоты.

Разумеется, начальству это не нравилось. Вот и сейчас на лице Власова появилось кислое выражение, а жест, каким он отправил Громова на все четыре стороны, получился довольно вялым. Так отмахиваются от совсем пропащих, которых не очень-то надеются увидеть когда-нибудь снова.

ГЛАВА 12 КАРНАВАЛ С КОРВАЛОЛОМ

Последний рабочий день недели подходил к концу, и на лицах некоторых прохожих можно было заметить улыбки, что вообще-то для москвичей нетипично. Пережидая красный свет на перекрестке у Гоголевского бульвара, Громов рассеянно наблюдал за коловращением народа у станции метро. Создавалось впечатление, что входящим внутрь предстоит спуск прямиком в пекло. Да и поднявшиеся на поверхность шагали прочь с видом не более жизнерадостным. Словно они только что уже побывали в преисподней, но особой разницы между ней и окружающей действительностью не обнаружили. Глядя на этих людей, можно было заподозрить, что всех их заставляют жить силком, против воли.

Сзади нетерпеливо посигналили, требуя не задерживать движение. Убрав ногу с тормозной педали, Громов покатил дальше в общем потоке машин. Свернув в Кропоткинский переулок, он сбросил скорость до сорока километров и принялся выискивать на старинных фасадах вывеску нужного ему магазина «Стилиссимо».

В нем работала Екатерина Павловна Северцева, жена… теперь уже вдова покойного пилота, столь рьяно заботившегося о своем здоровье. Погубил его не переизбыток кофеина, а термос, по неизвестной причине оказавшийся в его сумке. Вот об этом Громов и намеревался побеседовать с Екатериной Павловной.

Похороны остались позади, а рабочий день в магазине еще не закончился. Вряд ли немолодая женщина горевала дома, рискуя остаться не только без главы семьи, но и без стабильного заработка. Что касается возможной причастности Северцевой к взрыву, то в ней Громов очень сомневался. Не из-за веры в ту половину человечества, которая самовольно присвоила себе звание лучшей. Просто женщины обычно избавляются от опостылевших супругов куда менее экстравагантными способами, а при расследовании заказных убийств фигурируют исключительно в качестве заказчиц, а не исполнительниц.