В Россию с любовью

— Он расстался с прежней женой буквально через неделю после знакомства с Региночкой, — холодно заявила Северцева. — И знаете, меня как-то мало волнует его прошлое…

«Вас — да». Громов понимающе кивнул и умолк, пережидая, пока от прилавка отойдет угрюмый парень, возникший в магазине.

Он уже покрутился возле отдела женского белья, но, так и не подобрав себе там ничего по вкусу, занялся изучением парфюмерии, поглядывая почему-то чаще на Громова, чем на выставленный товар. Тонкие ароматы, витавшие здесь, плохо вязались с обликом этого типа. Несмотря на вполне гражданскую одежду, он ассоциировался у Громова с совсем иными запахами: оружейной смазки, раскаленного металла, горелого пороха. Тем не менее парень ограничился приобретением сладковатых цветочных духов, с которыми удалился. Глядя ему вслед, Громов подумал, что если он вручит подарок своей девушке с таким мрачным видом, то на благодарную улыбку ему лучше не рассчитывать.

— Видали? — прокомментировала Северцева, когда посетитель вышел. — Юноше лет двадцать, он мил и обаятелен. Но! — Ее палец многозначительно вскинулся вверх. — Он купил своей подруге самые дешевые духи, которые смог здесь найти. Это о чем говорит?

«О том, что покупка могла быть сделана только для отвода глаз», — мысленно ответил Громов, а вслух послушно спросил:

— О чем же это говорит?

— Это иллюстрирует главное отличие мальчика от настоящего мужчины! — торжествующе провозгласила Северцева. — Валентин, например, обычно дарил Региночке настоящие французские «Кокто» или даже «Ма Белль»…

— Обычно, — пробормотал Громов. — Дарил… Он что же, исчез?

— Как это — исчез? Почему вдруг — исчез? — Грудь Северцевой под черной кофточкой заколыхалась, словно ей был нанесен запрещенный удар ниже пояса.

— Но на похоронах вашего мужа он вряд ли появился, м-м? — Громов прищурил один глаз. — Какая-нибудь неожиданная командировка, верно?

— Да, командировка! — заявила Северцева с пафосом. — И вовсе не неожиданная. Валентин за две недели до отъезда предупреждал, что в конце июля или начале августа у него появятся неотложные дела за границей. Что здесь плохого? Человек деньги зарабатывает! Между прочим, Валентин выслал нам приличную сумму, как только узнал про наше горе.

— Откуда?

— Из Канады, кажется. Точно не знаю. Деньги поступили по линии «Вестерн Юнион».

— Позванивает? — поинтересовался Громов с напускным безразличием, мудро опустив окончание фразы: «ваш спонсор».

— А как же! — обрадовалась Северцева. — Обещает не сегодня-завтра появиться. И ваш скепсис совершенно неуместен. — Она нависла над своим прилавком, как над лекторской трибуной. — Чтобы вы знали, о лучшей паре для своей дочери я не могла и мечтать. С тех пор как в нашем доме появился Валентин, я за свою дочь совершенно спокойна. Видели бы вы Региночку! — Северцева закатила глаза. — Девочка прямо-таки светится от счастья, она не ходит, а летает…

Громов хотел было напомнить расчувствовавшейся вдове, что с момента гибели Григория Петровича не прошло и девяти дней, на протяжении которых его дочери порхать не следовало бы, но сдержался. Зачем лишний раз напоминать людям о смерти? Смерть и сама напомнит о себе, каждому в свой час.

— Приятно будет с ней познакомиться. — Громов растянул губы в улыбке.

— С Региночкой? — тупо спросила Северцева.

— Разумеется.

— Но что нового она может вам сообщить?

— Разберемся, — сказал Громов. — Так где я могу найти вашу дочь?

— Ну… В такое время она обычно сидит дома над конспектами. Не хотелось бы, чтобы вы ее отвлекали от учебы.

— Знаете, Екатерина Павловна, иногда полезно давать мозгам отдых. — Громов насмешливо прищурился. — Эта молодежь, когда дорывается до знаний, прямо удержу не знает… А вдруг переутомление?

Северцева окинула его подозрительным взглядом и с сомнением покачала головой:

— Не хотелось бы мне оставлять Региночку наедине с незнакомым мужчиной.

Громов согнал улыбку с лица.

— В таком случае, надеюсь, вы составите мне компанию? Не откажете мне в удовольствии подвезти вас домой, м-м? — Последняя фраза прозвучала бы гораздо галантнее, если бы не металлические нотки, прозвучавшие в громовском голосе.

— Но до конца рабочего дня…

— Ровно пятнадцать минут. — Для наглядности Громов сунул Северцевой под нос свои часы. — Подруги вас подменят.

Придав своему лицу скорбное выражение, для чего, по мнению Северцевой, достаточно было поплотнее сжать губы, она поставила на прилавок сумочку, извлекла из нее щетку и сухо бросила через плечо:

— Извините. Я должна привести себя в порядок.

— Конечно, согласился Громов. Если бы его мысли высвечивались на табло, то в эту минуту бегущая строка выглядела бы так: НЕУЖЕЛИ, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА, ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ВЫ СТОЯЛИ ЗА ПРИЛАВКОМ В БЕСПОРЯДКЕ?