В руках бандита

Вики отворачивается, смахивая появившуюся маленькую слезинку с щеки. Кажется, Уильям сказал что-то не то, однако мужчина продолжал упорно смотреть на женщину и не пытался отказаться от собственных слов. Ведь по началу так оно и было, а затем…

Затем Вики сказали, что она на шестой неделе.

– Если бы я здесь не работала, то меня бы устранили, – Вики подняла чуть покрасневшие глаза на Уильяма. – Слушай, я знаю, что ты хочешь вернуться к ней и следишь за каждым ее шагом, но лучше не заводи с ней отношения.

– Не собираюсь, – буркнул в ответ Уильям, поримая, как Вики сейчас права.

Он и правда следил за Элис, послал своих людей, чтобы охраняли ее на тот случай, если не все основные члены мафии устранены и захотят мести. Ведь Элис знала многое и могла бы их раскрыть перед властями. И не только. Он волновался за эту гордую и невозможно красивую девчонку. Волновался и ничего не мог поделать с этим.

– Надеюсь на твоё благоразумие, Уильям. Иначе нам всем конец.

– Мы выполнили операцию, я в отпуске. Все закончилось. Что ты еще от меня хочешь?

– Ты же не вернёшься к нам? Ты не будешь жить с нами?

– Посмотрим.

С этими словами мужчина покинул кухню и поднялся на второй этаж, где спала его Эмили. Он лёг рядом на маленькую кроватку, едва помещая в ней ноги, и обнял свою маленькую дочь, единственное, ради чего не стоило рисковать и связываться с Элис.

Никогда.

Уильям заставил себя открыть глаза, когда дисплей на его телефоне внезапно загорелся. На нем появилось входящее сообщение, состоявшее из трех слов:

Джеймс: «Она в клубе».

Глава 22

Одиночество ощущается в полной мере, когда ты долгое время находишься в четырёх стенах без какого-либо общения. Ты не видишь перед собой людей, не слышишь голоса, не чувствуешь человеческую энергетику. Перед тобой нет ничего, что сделало бы тебя живым человеков. И никто не переубедит тебя в обратном, даже если ты услышишь по телефону родные голоса.

Кто-то говорил, что это похоже на одну из форм депрессии, но у меня ощущение, что этот человек нагло соврал. Я не одинока. Я счастлива. Я никогда не останусь одна, пока нахожусь в его квартире, сплю на его кровати, с уж в гардеробной с его рубашкой, пропахшей знакомым ароматом. Родным. Близким. Без которого я не в состоянии уснуть.

Наверное, прошло много времени с того момента, как Уильям покинул меня, но я не считала. На следующий день охранник снизу пришел забрать его вещи и исчез. Но он взял не все, только самое необходимое. Зря. Ведь своими вещами Уил травит меня, уничтожает. Я сама себя уничтожаю, раз нахожусь здесь, однако шагнуть дальше, в новую жизнь я пока не готова. Даже к папе не ходила, чтобы узнать, как он себя чувствует.

Никак…

Наше состояние одинаковое. Я тоже не чувствую себя никак. Меня не радует ни вид из окна, ни просторы пентхауса, ни уют. Бред – скажете вы, но это не так. Я просто скучаю по человеку, хожу от безысходности и ожидания, что в какой-то момент Уильям откроет входную дверь и обнимет меня сзади. А я не вздрогну от страха, доверюсь ему. Только ему.

В такие моменты не хватает близкого человека, которому можно всецело довериться. Папа в больницею Аврора умерла, а других подруг у меня не было. Все они оказались крысами и спрыгнули с тонущего корабля, как только у меня возникли трудности. Это нормально в нашем обществе.

Может, заставить выйти на улицу? Пробовала и ни раз – не выходило. Почему судьба так жестока относится ко мне? Почему у всех на глазах я выгляжу уверенно и гордо, а сейчас, один на один с собой, ощущаю себя слишком уязвимой и слишком ранимой? Это в корне неправильно. Моя гордость утонула в унитазе, уверенность пала в бою с реальностью.

– Сколько раз тебе можно говорить, чтобы ты выбиралась на улицу, а не сидела здесь, как прокаженная! – выкрикивает Аврора, разбрасывая платье одно за другим. Сколько их у нее? Тысяча, наверное.

– Я. Не. Хочу, – чеканю, подняв глаза на подругу.

– Я. Тебе. Не. Верю, – повторяет она за мной. – Если ты и дальше будешь сидеть в комнате, то сдохнешь от голода и от отсутствия общения.