В руках бандита

Петровский глядел на своего подопечного в упор, пытаясь не упустить ни единую эмоции на лице и во взгляде. За столько лет тесного сотрудничества и обучения он хорошо узнал Уильяма, даже лучше, чем тот сам себя. Хмурился, если чем-то недоволен, стискивал зубы, если план терпел крах. Но сейчас… ничего.

Холодный голубой взгляд просверливал Андрея Петровского в ответ. Что он задумал? Вызвал Уильяма только ради видео? Это не похоже на его наставника. Уильям вновь задумался и поймал себя на мысли, что эта встреча ему совсем не нравится.

В ответ на вопрос Уильям молча кивнул головой. Андрей снова усмехнулся, положил непотушенную сигарету на пепельницу и, открыв что-то в телефоне, протянул Уильяму гаджет.

Увиденное слегка удивляло Уильяма, но он не пошевелил ни единым мускулом, чтобы не выдать собственное недоумение. На видео он и Элис в уборной ресторана час назад. В том самом, где они предавались страсти. В голове мелькали картинки помутневших серых глаз. Он вспоминал, как Элис выгибалась навстречу ему, как он ласкал идеальную женскую грудь, как выбивал толчками громкие стоны.

Она доверилась ему. Сделала все, чтобы перебороть себя. Уильям старался не подвести, не рушить оказанное доверие, зная о ее травме. Однако мысли о ней ушли на второй план, когда он слышит едва хриплое женское

– Люблю тебя…

Видео внезапно оборвалось. Уильям пару секунд глядел на потухший экран, прокручивая слова Элис к уборной, затем поднял взгляд на своего наставника. Тот снова прикурил сигарету и с довольной миной на лице наблюдал за собеседником.

– Ты переиграл, Уильям, – протянул Петровский. – Ты знаешь, что мы делаем с предателями, не нужно повторять дважды. Ты не должен был влюбляться в девчонку.

– Кто говорил о любви?

– Ты, – улыбнулся в ответ Андрей Петровский, но Уильяму показалось, что он увидел жесткий оскал, который чаще всего наблюдал в отражении перед зеркалом. – Внимательно взгляни на выражение лица.

И Уильям посмотрел, только не увидел ничего такого. Обычное вожделение, страсть, которая разгоралась между ними каждый раз, когда они находились слишком близко друг к другу. Он также поглаживал ее губы после оргазма, также проникновенно оглядывал стройное тело, лицо. Но в этот раз он уловил шепот, который последовал после ее слов.

Я тоже…

В тот момент Уильям считал, что контролировал свои эмоции, а его мысли касательно Элис никак не отразились на реальности. Но он ошибся. Как Петровский уловил его шепот и шевеление губ – неизвестно, однако это не имело никакого значения в данной ситуации.

– Секс не есть любовь.

– Ты прав. Секс не поглощает человека, от него можно отказаться, а от любви нет. Она съедает тебя, паразитирует на здоровом организме и убивает все живое.

– Вы поэтому следили за мной?

– Хотел убедиться, что мои уроки прошли не зря. Ошибся, – выдохнул едкий дым вперед. Он почти дошел до Уильяма, но распределился по комнате в разные стороны прямо перед лицом мужчины.

– Между. Нами. Ничего. Нет.

– Ты убеждаешь в этом меня или себя? – Петровский сделал еще одну затяжку. – Ты можешь трахать ее сколько угодно, Уильям, но влюбляться и строить отношения со своими объектами строго запрещено. Ты в курсе, чем это чревато.

– В курсе.

– Рад, что ты помнишь. Надеюсь, докажешь это на деле, – мужчина протянул Уильяму бежевую папку. Такую же, как и обычно, когда наставник дает ему задания.

Первое, за что зацепился взгляд, когда он открыл документы – фото Элис. Ниже все данные, о которых он знал лучше, чем имена всех участников мафиозной группировки, возраст и место нахождение. Там прописан адрес его пентхауса.

– Вы серьезно?

– Я хотел поручить это дело другому, но, раз ты ничего не чувствуешь к девчонке, тебе не составит труда убрать ее.

На пару мгновений Уильям завис, но быстро взял себя в руки.

Тебе не составит труда убрать ее…

Петровский прав – не составит, но…

– В этом есть необходимость? – поинтересовался Уильям.

– Она много знает о нашей организации, о тебе и о преступной группировке.

– Сомневаюсь, что она проговорится.

– Приказ не обсуждается, Скотт.

Лицо Петровского в момент ожесточилось. В этот момент он превратился в беспринципного наставника, которого знал большую часть своей жизни. Ухмылочки и расслабленность исчезали, когда с ним пытались спорить.

Уильям покинул кабинет Петровского и здание в целом, сел в свой внедорожник, зажег мотор, отъехал километров на пять, после чего осознал, что слишком крепко сжимал руль, а его челюсти не расслаблялись весь путь.

Убрать Элис… Он должен убрать Элис…

Уильям никогда не шел против слова Петровского, никогда не спорил и неоспоримо выполнял его указания. Он хотел поспорить со своим учителем, убедить, что девчонку не стоило убивать – Элис и без того много настрадалась от жизни. Однако спорить со своим наставником не желал и не видел в этом никакого смысла. Если Андрей сказал, что она опасна, значит, в этом есть доля логики, а пойти против Петровского Уильям не желал.