В руках бесчувственного

— Да. В надежном месте. Как только ей стукнет двадцать, Юля сможет отнять бизнес отца у Игоря и взять управление на себя.

— Но захочет ли… она так беззаветно радуется жизни, — вздыхает Инна, а мне становится еще хуже.

Юля — это сама жизнь. Открытая улыбка, сияющие глаза и не оскверненная душа. Продолжаю смотреть на эту девочку, кажущуюся мне самой лучшей в мире. Она не так эффектна и «затюнингована», как Регина, но ее прелесть в другом. В невинности, открытости и абсолютной чистоте. Я забрал ее девственность и не чувствую вины. Мог бы смотреть издалека, как маленькая крошка, годы назад пожимавшая мне руку своими крошечными пальчиками, взрослела и познавала близость с другим мужчиной. Ухмыляться, злиться и топить жизнь в алкоголе, грязных деньгах.

Но теперь Юля — моя цель. Я ответственен за ее благополучие.

— Владик! — в огромном светлом холле особняка Орловых раздался громкий крик, — Владииик!

Я мирно беседовал с ее отцом по поводу текущих рабочих дел. Юля влетела к нам, насупившись и сложив крошечные ручки на груди. Протянул ладони и усадил девчушку к себе на колени. Белое летнее платьице подчеркивало яркие янтарные глазки. Каштановые волосы были собраны изящной дорогой заколкой.

— Она тебя обожает, — хохотнул мой босс и по совместительству — лучший друг.

— Он женится на мне! — выпалила его дочь, вцепившись в мою рубашку пальцами.

— Конечно, — я отцепил их и поцеловал, — только тебе нужно вырасти и выучиться.

— Обещаешь? — она открыто глядела мне прямо в глаза.

— Конечно. Я же говорил, — почти шептал понимая, что эти глаза уже поработили мое сердце.

— Ура! — малышка соскочила с колен и рванула вглубь дома.

Орлов вдруг серьезно взглянул на меня.

— Влад, слушай, — начал друг, — у меня есть к тебе просьба…

Он попросил защитить жену и дочь в случае, если Левин пойдет в атаку. Орлов уже тогда знал, что наш общий друг замешан в темных делишках. Я поднимаюсь, приглаживаю брюки и вновь мельком смотрю на девушку. Она так выросла, стала яркой и красивой. Юля. Ее память так и не вернулась. Кажущийся нерушимым мир рухнул, а малышка и не помнит об этом. Инна с грустью наблюдает за мной.

— Собери ей все необходимое в дорогу. Гигиена, косметика… — начинаю говорить любой бред, лишь бы стряхнуть тяжелые воспоминания.

— Хорошо. Надеюсь, вы сможете стать ближе в этой поездке.

Впервые за долгие годы я в замешательстве. Дико тянет курить, так что ухожу в свой кабинет. Но мысли не отпускают. Воспоминания утра, как моя пленница сидела попкой на этом столе, вновь вызывают напряжение в районе паха.

— Как же ты цепанула меня, малышка, — усмехаюсь и достаю сигарету.

Дорогой табак приятно согревает горло и позволяет отвлечься. Юле девятнадцать, а мне — тридцать пять. Я старею, а она лишь расцветает. Честно ли влюблять в себя столь нежное создание? Но пути назад нет. Просто не смогу отпустить и позволить какому-нибудь молокососу типа Левина разбить ее наивное сердечко. Беру телефон и созваниваюсь с пилотом, прошу ближе к ночи подготовить взлетную полосу, получить все разрешения и оформить заявки на взлет.

Ближе к шести приезжает курьер из магазина одежды. В его руках — обтянутый кожей небольшой женский чемоданчик тёмно-коричневого цвета. Вызываю к себе Макса. Сегодня он повезет нас в аэропорт. Но водитель выглядит подавленным, слушает вполуха и постоянно переспрашивает.

— Что случилось, Макс? — это на него не похоже.

— О чем вы босс? — делает вид, что все нормально.

— Не держи меня за дурака.

— Это личное, — мнется, но явно хочет все рассказать.

— Я могу помочь? — для меня ценен каждый сотрудник, а особенно такой преданный как Макс.

— Можете, — вдруг выдает он, — я хочу жениться.

— Я мешаю? — прищуриваюсь, доставая следующую сигарету.

— На Кате… — уже не так уверенно звучит его голос.

Понятно. Значит жалобы Инны на их интрижку были не беспочвенными. Не просто так я запрещаю служащим спать друг с другом. Но в этом случае все зашло очень далеко. Щенячьи глаза водителя веселят, ведь совершенно не планирую им мешать.

— Понял, — делаю вид, что думаю.

Напряжение в воздухе нарастает, я наслаждаюсь им, поскольку с каждой секундой глаза Макса выглядят все более потухшими.