В самое сердце

– Какого черта? – хрипло спрашиваю я. – Вы мне звонили?

– Садитесь, Майкл. – он указывает мне на казенный стул, но я не двигаюсь с места. Смит смотрит на меня совершенно спокойно. Видимо он привык к истерикам не только больных, но и их близких. –Я хотел спросить, куда вы пропали. Два дня не были у нас. Что-то случилось?

– Вот вас это каким боком касается, док? Я счета не оплатил? Или я вам сын родной, и должен отчитаться? – я кричу, не отдавая себе отчета в том, что могу разбудить пациентов, которым и так несладко.

– Нет. Вы мне ничего не должны. – тихо отвечает доктор. – Но вы должны другому человеку. Вы взяли на себя ответственность, когда впервые вошли сюда, держа за руку вашу подругу. И оставить ее сейчас все равно, что убить своими руками. Вы это понимаете?

– Я живу в этом адском пекле. Мне, что и расслабиться нельзя? У вас есть выходной? А я не имею право на сутки покоя? Не говорите мне, что я убиваю ее. Я единственный, кому не плевать. Я все нахрен отдал, чтобы она жила. Вы и понятия не имеете.

– Почему же. – пожал плечами Смит. – Пациенты многим делятся с врачами и медсестрами.

– Она не знает. – ухмыляюсь я. Доктор смотрит на меня, как на умалишённого идиота.

– Даша знает куда больше, чем вам кажется.

– Что? – нахмурился я. Но доктор не заметил, как сильно поразили меня его слова.

– И она куда сильнее, чем вы себе можете представить. Только за один ее характер я могу дать ей десять процентов форы. Не лишайте ее шанса, Майкл. На этом этапе важно не только то, как примет организм донорские клетки, но и настрой больного, его желание бороться, его вера. Понимаете?

– Я понимаю. – потеряно киваю я. – Понимаю.

Мы говорим сейчас о разных вещах. Мое сердце болит и ноет. Мои глаза снова наполняются слезами, как у какой-то эмоциональной дуры. Что осталось от альфы самца Майкла Гетти? Я почти не слышу и не вижу того, что происходит вокруг. На моем запястье написан номер блондинки, которую я трахнул каких-то два часа назад. Наверно, я все это заслужил. Все это дерьмо, в которое превратилась моя жизнь.

– Я могу ее увидеть? – спрашиваю я через минуту, взяв себя в руки. Док смотрит на меня с пониманием и тревогой одновременно.

– Сейчас шесть утра. Даша, наверное, спит…. Хотя, ладно. Я разрешаю. Только помойте руки. – он кивает на мое разрисованное запястье и наденьте халат и маску и… ну, вы знаете. И да, кстати, вы не говорили, что у Даши есть родственники. Вчера к ней приезжал двоюродный брат. Он очень беспокоился и подробно спрашивал о ее состоянии, предлагал материальную помощь, но я сообщил, что вы уже оплатили все счета.

– Какой еще брат? – в ступоре спрашиваю я.

– Хм… Дайте вспомнить. Он русский. Да. Кажется, Роман.

– Смирнов?

– Да, точно! Роман Смирнов. – радостно сообщает доктор, довольный тем, что вспомнил. А мне хочется убить его или поломать что-нибудь.

* * *

Даша

Я слышала, как он вошел. Но какое-то время, минут пять, продолжала притворяться, что сплю. Мне нужно было подготовиться, собраться с мыслями. Не расплакаться. Почти сразу в нос ударили посторонние запахи. Он пришел ко мне рано утром, пьяный. От него разило, как от …. Отвратительно, в общем. Это значит только одно, ночь он провел не дома. Потому что так воняют люди, которые возвращаются из ночного клуба. Привыкшая к стерильности, которая окружала меня несколько месяцев, я почувствовала зависть. Моя жизнь сосредоточена в четырех стенах и зависит … Не знаю, кто решает, но я безумно хочу вырваться отсюда. А как… Мне уже неважно. Он держал меня, но и у него закончились силы. Я могу не смотреть на него, чтобы почувствовать эту обреченность и безнадежность, в шагах и тяжелом вздохе, с которым он опускается на стул рядом с моей кроватью. Мне так жаль, что я втянула нас в это. Я хотела бы его отпустить, но уже не могу. Он дал мне слишком много. Влез слишком глубоко в меня, чтобы я могла отпустить его и выжить после этого.

– Ты не спишь, – произносит он. Я открываю глаза и смотрю в его. Карие, полночные, мрачные и уставшие. Он не просто пьян. Он разбит. Уничтожен. Раздавлен. Я сделала его таким?

– Ты воняешь, – я морщу нос, пытаясь выглядеть спокойной. В его взгляде напряжение. Он смотрит на меня неотрывно, словно что-то ищет… внутри меня. Я боюсь, когда он такой.

– Мне нужно было отвлечься. Марк умер, – он пожал плечами. – Ты же знала его немного.

– Мы все тут немного друг друга знаем, – ответила я. Протянув руку, взяла его ладонь. Боже какая страшная у меня кожа, бледно-синяя с яркими венами и высохшей кожей. Я одернула руку, спрятав под одеяло. Майкл заметил этот жест, его челюсти плотно сжались, на лицо появилось нечитаемое выражение. – Я не умру, Майкл. Я обещаю тебе. Я буду жить.

– Со мной? – прищурившись спрашивает он. Я так растерялась, что нервно рассмеялась.

– Если не передумал, конечно, – ответила спустя минуту. Майкл моего веселья не разделял.

– Что здесь забыл Смирнов?