В самое сердце, или Любовь без правил

Вот только зря рассчитываю, что смогу оплакать собственную несчастную судьбу в одиночестве. На выходе из ресторана Егор догоняет меня. Хватает за руку повыше локтя, вынуждая остановиться. И прямо пожирает глазами. Еще до того, как начинает говорить, смотрит и смотрит. Будто именно так, взглядом, хочет что-то мне донести.

Я поверила бы… вчера. Согласилась бы выслушать, возможно, даже сама придумала бы какие-то логичные объяснения. И удовлетворилась бы ими. Но теперь… теперь мне все равно. Уже все решила, убедилась, что напрасно вообще связалась с ним. Ничего хорошего из этого не выйдет. Не хочу, как сестра, отдать человеку всю себя, а потом умирать от тоски, когда он вышвырнет меня из своей жизни.

— Убери руки, Егор. И дай мне пройти, — изо всех сил стараюсь не кричать. Мы все-таки в общественном месте, в приличном заведении. Люди приходят сюда отдыхать, никакие скандалы никому из них не нужны. Нельзя поддаваться эмоциям, ни в коем случае нельзя скандалить — я ведь всегда считала себя воспитанной и сдержанной.

На самом деле хочется совсем иного. Вернуться в зал, сорвать со стола белоснежную скатерть, швырнуть в сторону приборы. А лучше — разбить на мелкие осколки что-то из посуды. Говорят, это помогает. Когда делаешь что-то подобное, происходит выброс негативной энергии, а потом становится легче. Мне очень нужно это облегчение, иначе от переполняющих эмоций просто разорвет на части.

Но я продолжаю стоять, приказывая самой себе не наделать глупостей. И говорю снова, подчеркивая каждое слово — может, так он лучше поймет?

— Оставь меня в покое. Мы допустили ошибку, начав общаться, но сейчас я хочу все прекратить. Отпусти!

Словно не слышит. Продолжает впиваться взглядом в лицо, и столько боли в его глазах, что я, как дура, ведусь на это. Снова допускаю сомнения. А вдруг ошиблась? Или его отец мне солгал? Да нет, как же солгал, если сам Егор это подтвердил?

— Пусти! — голос срывается, и я все-таки отшатываюсь от парня. Глаза застилает пелена слез, и за это я ненавижу его еще больше. Что видит меня такой: слабой, беспомощной, зависимой. Понимает, как мне плохо.

— Девочка моя, давай просто поговорим! Я тебе все объясню, а ты потом решишь, что делать. Понимаешь, у меня не было…

— Я не твоя девочка! И не хочу с тобой говорить! — охранник у двери поворачивается, когда мой тон поднимается выше. Хмурится, видимо, соображая, надо ли вмешиваться. Могу себе представить, как это выглядит со стороны. Егор одет, как с картинки: хозяин жизни, не иначе. Роскошный молодой мужик, зачем-то связавшийся с несдержанной девицей. Это определенно его ошибка: ведь с такими эффектными типами не спорят. Им в рот заглядывают, послушно кивают, как болванчики, и покорно выполняют любые пожелания. Даже раньше, чем озвучены: угадывают, надо же угодить!

А я… я просто ошибка. Досадная помеха на пути. Он ведь именно так считает, этот мрачный человек в форме, все пристальней смотрящий в нашу сторону. Как же противно!

— Если ты немедленно не оставишь меня в покое, я уволюсь. Сегодня же. И твоего брата опять будет воспитывать занудная тетка, после занятий с которой он станет плакать и злиться на тебя. Это же ты все испортил.

— Ты же не такая, Юль… — тихо произносит Егор, глядя на меня так печально, что я едва не начинаю всхлипывать в голос. — Илюшка-то тут причем?

Не такая… Мне стыдно и больно за подобную манипуляцию, тем более что малыш и правда не виноват. Но не знаю, что еще сделать. Как спастись, куда убежать? Ведь еще немного — и я сдамся. Разревусь, упаду в его объятья и буду готова на все, что угодно.

— Вот и подумай об Илюшке. Обо мне — не надо. Забудь! — резко разворачиваюсь, бросаясь через дорогу. Там как раз подъезжает автобус, заскочу в него и уеду, все равно, куда. Главное, подальше от Арбенина. Выдохну, успокоюсь, а там придумаю, как быть.

Дальше все происходит, как будто в кино. В плохом кино. Ненавижу такие сцены, когда что-то случается быстрее, чем ты успеваешь это осознать. И исправить. Вот только в кино ты хотя бы понимаешь, что все не по-настоящему…

Слышу пронзительный визг тормозов и застываю, глядя на стремительно приближающуюся машину. Егор выкрикивает мое имя, резко, хрипло, толкает с такой силой, что сбивает с ног. А сам…

Глава 17

Ненавижу больницы! С тех пор, как несколько недель проторчала в них вместе с Настей, у меня, кажется, выработалось отвращение к этим заведениям. К стойкому запаху лекарств в голых белых коридорах, к разлитой в воздухе тревоге. А сейчас, когда уже больше двух часов торчу у входа в отделение, и вовсе сдают нервы.

Нет, я не забыла обо всем, что случилось. Ни про рассказ Арбенина-старшего, ни про признание Егора, ни про нашу с ним ссору. Но как бы сильно не злилась на него, все равно не желала, чтобы случилось что-то подобное. Пусть он трижды негодяй, и то, что было между нами, никогда не повторится, сейчас мне страшно. Так же сильно, как когда я сидела у кровати умирающей сестры и понимала, что могу потерять единственного родного человека.