В семнадцать мальчишеских лет

Суличек давно добивался отправки эшелона в Челябинск. Там стояли крупные части корпуса и было более безопасно, чем в Златогорье. Тревожило его и настроение солдат. Каждый день они общались с местным населением и проникались большевистским духом. Он знал, что в ротах уже ходят слухи: высшее командование продалось англо-французам, офицеры намеренно не везут солдат на родину, хотят вовлечь их в борьбу против большевиков, против Советской власти. Лучший выход — поскорее выбраться отсюда. Солдаты успокоятся — ведь едут на родину.

Он взглянул на машиниста, переминавшегося перед ним, и кивнул:

— Делай! Смотри — хорошо делай!

— Сделаем! Наше дело таковское — погудел да поехал…

Все так же неторопливо Когтев вернулся к паровозу, прицепил его к эшелону, дал гудки и повел состав на главный путь. Проехали мимо пустынного перрона, пересекли стрелки, стали удаляться от города. Шлейф густого дыма тащился за паровозной трубой, волочился по пригородным огородам. Дым был черный, тяжелый.

Состав вошел в густой дремучий лес, каких было много вокруг Златогорья. Кряжистые сосны близко подступали к железнодорожному полотну. Казалось, что ветви вот-вот заденут кабину паровоза, крыши вагонов.

Началось осуществление плана, задуманного Ковровым, — внезапно окружить эшелон и под угрозой уничтожения заставить чехов сдать оружие.

Глава 15 Зарево мятежа

Стояли ясные, теплые дни уходящего лета. Сергей и Дмитрий Гаврилович, который теперь часто бывал у Дунаевых, решили съездить в Златогорье и совершить поход по местам, которыми шел красногвардейский отряд тревожной весной 1918 года. Узнав об этом, Марфуша тоже стала собираться в путь: ее теперь интересовало все, что было связано с памятью старшего сына Анны Михайловны.

Осень была не за горами, времени оставалось немного. Сергей уже побывал в отделе кадров станкостроительного завода и получил назначение: будет ремонтным слесарем в инструментальном цехе, где работает Марфуша. Предстояла горячая пора и у Дмитрия Гавриловича: на днях студенты техникума должны выехать в колхозы на уборку урожая.

Оделись по-походному, взяли рюкзаки, и вот электричка мчит их в зеленую глубину Уральских гор. Марфуша смотрела в окно, не отрываясь. Она не была еще в горной части Урала. Вершины гор вздымались одна за другой. Чем дальше шел поезд, тем больше их виднелось вокруг, тем ближе они подступали к железнодорожному полотну.

Иногда электропоезд вырывался из теснины, выкатывался в какую-нибудь узенькую долинку и несколько минут летел вдоль склона горы. Тогда взору открывалось необъятное зеленое море. Плотно примкнувшие друг к другу кроны деревьев колыхались далеко внизу, и Марфуше казалось, что поезд несется по воздуху… Проходило несколько минут, и на поезд снова надвигалось тесное ущелье. Узкая полоска неба голубела над головой. Видны были уже не вершины деревьев, а их корни, могучими толстыми узлами впившиеся в скалистый откос.

Наконец открылась новая долина, более просторная, чем другие. Ее облегали тяжелые хребты, черные от заводской копоти. Дым облаками клубился на склонах гор, не в силах подняться и перевалить за крутые кряжи. Стиснутое со всех сторон каменными грядами на склонах лежало Златогорье…

Вот здесь, в этом городе, он — Митя Елкин — подружился с Витей Дунаевым. После безуспешного преследования чехов красногвардейские отряды разместили на отдых в Златогорской станционной школе. Здесь сразу образовался военный лагерь. Митя, сопутствуемый Сашей, бродил по школьному двору и с любопытством осматривал людей и вооружение. Подростков в отрядах было немного, и, понятно, широкоскулого, плотно сложенного паренька златогорские ребята заметили тотчас. Тем более, что Витя чистил винтовку и делал это с видом бывалого и опытного солдата.

Саша и Митя смотрели на Дунаева, тот поглядывал на них. Потом Саша спросил:

— Мисяжский будешь?

— Мисяжский. А вы, что ль, здешние?

— Златогорские. Я на паровозе кочегар, он на телеграфе посыльный. А у вас в Мисяже тоже чехи есть?

— Наши смирные.

— Все они смирные, только поверь…

Пришел Когтев, велел Вите разыскать Балтушиса. А когда тот появился, Когтев озабоченно сказал:

— Из Мисяжа гонцы пришли. Неладно там.

Балтушис в сопровождении Когтева торопливо направился к станции. Ребята устремились за ними.

Гонцы сидели в старом вагоне, недалеко от вокзала, где обычно отдыхали кондукторские бригады. Витя узнал кузнеца, Тимофея Наплюева и токаря Егора Шалонкина. Оба с механического завода, из резервного красногвардейского отряда, оставленного в Мисяже для охраны города. Они сидели на топчане, пили чай из железных кружек и рассказывали о том, что произошло в Мисяже.

Невесть откуда появившийся полковник Курбатов собрал банду кулаков и кулацких сынков с окрестных заимок, городских гуртовщиков и лабазников — человек восемьдесят. Позапрошлой ночью банда напала на красногвардейский штаб. Перебили всех. Кто ночевал дома — похватали из постелей и загнали в подвал талалакинского дома. Совет тоже был весь арестован, жив ли кто-нибудь — неизвестно.