В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Снег достигал здесь 2 футов глубины. Киргизы вырубили в обледенелой снежной коре ступеньки, по которым осторожно и сводили лошадей. При этом один держал лошадь за хвост, чтобы затормозить в случае, если животное поскользнется и покатится вниз. Первый, самый крутой спуск миновали с лошадьми благополучно. Теперь очередь была за ящиками. Их обвязывали длинными веревками и сталкивали по скату вниз, не выпуская из рук концов веревок, чтобы направлять спуск.

У подножия скал лошади были предоставлены самим себе. Пегий жеребчик с Хотан-дарьи поскользнулся, скатился на несколько сот метров вниз, сломал спину и тут же испустил дух. Улуг-арт вообще крайне опасен и по трудностям перехода не может сравниться ни с одним из пройденных мной перевалов.

Гигантский ледник Улуг-арт выступает из ущелья в верхней части долины слабо изогнутой дугой. Мы подвигались вниз по крутому спуску между краем льда и правым берегом долины и миновали на пути еще одно озеро. Вода его отливала светло-зеленым цветом, и в ней плавали оторвавшиеся и упавшие сверху ледяные глыбы. Отвесная боковая стена ледника была прозрачна, словно сделана из стекла, и спускалась прямо в воду, отражаясь в ней, как в зеркале.

На следующий день, 18 июля, мы достигли яйлака Мужи, с 60 юртами найман-киргизов, пасших здесь своих овец, коз, яков, лошадей и верблюдов. Пройду молчанием наш путь по известным уже местам через Булюн-куль, Кара-куль, Су-баши и через Гиджак. 26-го мы вступили в новые области. Мы пересекли здесь реку Тагарму, впадающую в реку Кара-су, которая берет начало на южных склонах Мустаг-аты.

Миновав селения Чашман (145 дворов) и Тызнап (200 дворов), мы очутились в широкой долине Тагдумбаш; перед нами расстилались поля и луга, на которых паслись овцы, козы и рогатый скот. Направо возвышалась терраса, на верху которой находится селение и крепость Таш-курган (каменная крепость). По расположению она напоминает Памирский пост.

Для меня было большой, но очень приятной неожиданностью встретить здесь моего друга, мистера Мэкэртнея, который внезапно получил от индийского правительства приказ присоединиться к англо-русской комиссии, обсуждавшей вопрос о границах на Памире. Я разбил свою палатку рядом с его, и мы провели вместе очень приятный вечер.

27 июля мы с Мэкэртнеем посетили Таш-курган. И селение, и крепость имели жалкий вид. Большинство жилищ представляли одни развалины после землетрясения; уцелевшие дома были испещрены трещинами сверху донизу. Правда и возведены-то они были из крайне непрочного материала, обломков конгломерата; цементом же служили просто комья земли. Множество трещин виднелось и на поверхности земли. Китайский гарнизон и жители селения размещались частью в юртах, частью во временных палатках.

Осмотрев селение, мы посетили коменданта крепости Ми-дарина и нескольких других мандаринов, которые все приняли нас очень приветливо. Для нас были поставлены в юрте стол, стулья и ложа, на которых занимают места курильщики опиума. Угощали нас всячески. Я затянулся раза два из трубки с опиумом, но никакого особенного наслаждения не испытал.

Аул таджиков в Тагдумбаш-Памире

Нам предстояло еще раз пересечь пустыню Такла-макан, чтобы разыскать следы древнейшей буддийской культуры и погребенных в этом песчаном море городов, посетить диких верблюдов на их бесплодной родине и разыскать следы озера Лобнор, отмеченного на китайских картах. Оттуда же предстояло форсированным маршем пройти сотни миль обратно до Хотана, проникнуть через северные нагорья Тибета в Цайдам и познакомиться с монголами, тангутами и тибетцами, чтобы затем через Гань-су, Ала-шань, Ордос и Северный Китай добраться после трех с половиной лет странствования до цели моего путешествия, до Пекина.

II. Между русскими и англичанами на Памире

Друг мой, мистер Мэкэртней, отправившийся к озеру Виктории (Зор-куль), чтобы примкнуть к пограничной комиссии, уговаривал меня присоединиться к нему, но я, имея намерение исследовать верховья Яркенд-дарьи, отклонил его приглашение. После нескольких дней совместного пути мы и расстались с ним 30 июля около Гуджат-бая, как полагали, навсегда, так как Мэкэртнею предстояло затем отправиться с английской комиссией в Индию. Он направился к западу вдоль Тагдумбаш-дарьи, а я к югу вдоль Хунджур-аба и через несколько дней достиг северной подошвы Гиндукуша.