В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Пржевальский нашел диких верблюдов в области Астын-тага и около Лобнора и выводит из своих наблюдений заключение, что нынешние дикие верблюды происходят прямо от диких предков, но что, вероятно, несколько раз скрещивались с домашними верблюдами, убежавшими на волю. Эти последние и оставили в тех случаях, когда были способны к производительности, потомство, которое в следующих поколениях уже ничем не отличалось от типа диких. В том же духе высказывается и доктор Е. Ган в своей книге «Домашние животные».

Все сказанное относится, разумеется, лишь, к тем верблюдам, которых Пржевальский видел сам. Он, ясное дело, не мог ничего сказать о верблюдах, водящихся в области нижнего течения Керии-дарьи, так как не подозревал об их существовании здесь, определив район распространения диких верблюдов следующим образом: «По единогласным утверждениям жителей области Лобнор, настоящей родиной диких верблюдов должна считаться песчаная пустыня Кум-таг, к востоку от Лобнора. Водится он и в области нижнего течения Тарима и в Курук-таге; в области Черчен-дарьи встречается редко, а к западу от Хотана и вовсе не попадается».

В зоологическом отношении различие между домашним и диким верблюдом, во всяком случае, крайне незначительно, и доктор Ган говорит: «Дикий верблюд отличается от домашнего только отсутствием жировых отложений на горбах, присущих домашнему». Что же до меня, то я нашел у трех застреленных нами диких верблюдов совершенно ясно выраженные жировые отложения на горбах, хотя и не столь сильно развитые, как у домашних.

Впервые услыхали мы о керии-дарьинских диких верблюдах 1 февраля в области Тонкуз-басте. Пастухи, проживающие в этой области, не видали самих верблюдов, но видали их следы на песке, прилегавшем к опушке леса. С тех пор дня не проходило, чтобы мы не узнавали чего-нибудь нового об этих замечательных животных.

Многие пастухи, жившие дальше вниз по реке, видали верблюдов, бродящих в одиночку или стадами по пяти-шести голов. Они точь-в-точь походили на домашних своих родственников: та же величина, та же поступь, те же привычки. Время течки наступает и для диких верблюдов в январе — феврале; и даже следы их подошв на песке оказались совершенно одинаковыми со следами, оставленными домашними.

Мне говорили, что дикий верблюд очень пуглив и, замечая, что его преследуют, несется, как ветер. Особенный ужас наводит на него дым от костра, и пастухи утверждали, что, зачуяв запах горящего дерева, он также обращается в бегство и исчезает надолго. Проживающие недалеко от устья реки пастухи держали однажды пару домашних верблюдов, и, когда последние паслись на свободе, дикие, завидев их, убегали от них, как от чумы, считая их за таких же врагов, как волков или тигров.

Пастухи рассказывали, что дикий верблюд мгновенно замечает отверстие в носовом хряще, а также палочку и веревку, посредством которых управляют домашними верблюдами. Дикий верблюд сразу угадывает также, что домашний родственник его носит вьюки — будь то мука, мясо, шерсть или тому подобное, — по сплюснутым горбам.

Старик Магомет-бай, последний пастух, которого мы встретили по течению Керии-дарьи, знал повадки своих диких соседей так же хорошо, как повадки своих овец. Его маленький агыл, с населением из 10 человек, питался в течение зимних месяцев главным образом мясом диких верблюдов. Так, в нынешний год он застрелил трех верблюдов.

Ружье у него было такое, что попадать из него можно было лишь в 50 шагах, и он поэтому забирался в засаду, становясь против ветра, и терпеливо поджидал верблюда. Если же верблюд завидит врага, то пускается прочь галопом, и догнать его нечего и думать, так как он бежит, не останавливаясь, дня два.

В прошлом году Магомет-баю удалось поймать недельного детеныша, который всю весну и лето пасся на свободе вместе с овцами и скоро стал совсем ручным. К сожалению, он недолго пожил.

Дикий верблюд легко становится ручным. Зато, с другой стороны, и домашние верблюды тоже удивительно быстро дичают и забывают, что они рабы человека. Когда мой караван в прошлом году погиб в пустыне, один из верблюдов спасся, убежав в лес на берегу Хотан-дарьи, и я уже упоминал, как трудно было охотнику поймать одичавшее в течение двух недель животное, убегавшее со всех ног при его приближении.

Вообще домашний верблюд злонравен и далеко не кроток. Его никогда не удается приручить так, как лошадь. Вздумаешь потрепать его по ребрам, он того и гляди лягнет тебя, начнешь гладить по голове, он сердито кричит и плюется. Один мой верховой верблюд составлял исключение из общего правила. Мы с ним очень сдружились. Но он знал, что я никогда не прибью его, не дерну за веревку, продетую в носовой хрящ.