В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Словом, это был отчаянный переход. В долине Исфайрана было темно и холодно. Тишина нарушалась время от времени только пронзительными вскриками проводников, когда падала лошадь, или их предостерегающими окриками перед опасными местами да шумом сбегающей вниз пенящейся реки. Мы шли по снегу больше двенадцати часов, когда наконец, усталые, замерзшие и голодные, добрались до самой долины Лянгар, где нас ожидали две юрты с пылающими огнями.

Зима редко проходит без несчастий, и летом путь бывает обыкновенно отмечен многочисленными останками лошадей и даже людей. Так, киргизы в Дараут-кургане с сожалением рассказывали мне об одном человеке, который в начале 1893 г. пришел сюда из Уч-кургана, чтобы провести Рамазан у своих друзей в Дараут-кургане. На обратном пути его застиг 23 марта на самом перевале сильный буран, и ему пришлось четверо суток отлеживаться, скорчившись под своей шубой. Лошадь его околела, провиант весь вышел, а когда буран утих, дорога на обе стороны оказалась заваленной снегом. Где пешком, где ползком несчастный, однако, перебрался через сугробы и на десятый день вышел на дорогу, где встретил киргизов, которые накормили и отогрели его. Потом он продолжал путь домой в Уч-курган и, прибыв туда, в первую же ночь умер от переутомления. Еще мне рассказывали, что в ту же зиму целый караван из 40 человек был погребен под лавиной на перевале Терек-даван.

В ночь на 26 февраля мы послали 8 киргизов с заступами, топорами и кирками вперед проложить дорогу, а затем ранним утром выступил и караван. Около Кара-кии встретилось первое трудное место, где все еще возились наши киргизы, вырубая ступеньки во льду, образовывающемся по ночам из воды, стекающей сверху, где тают сугробы снега. Маленькие горные лошадки, несшие каждая до 5 пудов клади (80 килограммов), поистине достойны удивления. Они скатываются вниз по склонам, карабкаются, как кошки, на кручи и с невероятной уверенностью балансируют по узким скользким тропинкам, часто покрытым льдом и круто спускающимся вниз к обрывам.

Кара-кия (Черное ущелье) вполне подходящее к месту название. Между мрачными отвесными скалистыми стенами идет здесь узкий проход, где царствует глубокий мрак, куда не проникает ни один луч солнца. Здесь перекинуты через Исфайран два моста; около первого речка образует грохочущий водопад. Великолепные, но в то же время зловещие и прекрасные виды сменяют здесь один другой. Дивные перспективы открываются взорам и вверх и вниз по долине; дикая и величественная природа!

За мостом Гайдыр-бека долина называется Чатынды. Реку переходят по 4 небольшим деревянным мостам; последний из них был так плох, что люди со страхом следили за каждой лошадью, переходившей по полусгнившим бревнам. Дальше вся долина была завалена недавно скатившеюся лавиной, покрывшей и реку и дорогу. Река журчала из-под ее краев, точно выходя из туннеля; дорогу же заменила тропинка, которую расчистили вдоль снежной глыбы. На наше счастье, мы встретили здесь с десяток киргизов, которые пешком шли из Каратегина, направляясь в Коканд и Маргелан на поиски работы. Они помогли нам прочистить дорогу. Тропинка вышла все-таки настолько крутой, что каждую лошадь пришлось тащить кверху шестерым людям.

Долина сузилась, дно ее неимоверно круто поднялось и понемногу слилось со склонами гор. Последний конец дороги был очень труден; пришлось переходить одну лавину за другой. Почти все лошади падали хоть по разу или по два, и так как им невмочь было вставать под тяжестью вьюков, приходилось развьючивать их и потом навьючивать снова, отчего беспрестанно выходили задержки. Переход через последнюю лавину был так труден, что большую часть клади киргизам пришлось нести на руках до рабата (караван-сарая), небольшого навеса из камней и бревен, обращенного к долине; здесь же была разбита юрта для нас.

Я шел пешком большую часть дороги и совсем изнемог. Поднялись мы на высоту 2850 метров. Ночью дала себя знать «горная болезнь»; страшная головная боль и сердцебиение продолжались и весь следующий день. Причиняет эти болезненные припадки резкий переход относительной высоты, но через несколько дней припадки эти бесследно проходят.

V. Через перевал Тенгис-бай

Когда расчищавшие дорогу киргизы и аксакал из Кара-тепе Джан-Али-Эмин, наблюдавший за работой, вернулись на другое утро в караван-сарай, мы в самом серьезном настроении двинулись к перевалу, всюду покрытому глубоким снегом. После неслыханных трудов и усилий мы преодолели все препятствия и достигли корытообразного углубления в гребне Алайского хребта. Снег здесь лежал в два метра глубины, в сугробах была протоптана узкая глубокая тропа; идти по ней было все равно что по узкой перекладине через трясину. Один неверный шаг в сторону, и лошадь совсем погружалась в снег, из которого ее еле вытаскивали единенными силами, теряя массу времени.