В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Вообще широкие ноздри кулана соответствуют его объемистым легким, приспособленным к разреженному воздуху. Персы недаром разрезают ноздри домашним ослам, употребляемым для переноски тяжестей в горах. Опыт показал, что тогда животным легче дышится.

У нашего кулана был, если можно так выразиться, орлиный нос в сравнении с носом осла и более изогнутый профиль. Из-под бровей смотрели кроткие, спокойные глаза. Пока его мерили и затем я срисовывал, он лежал смирно, как будто не чувствуя боли от раны. Его гладили по морде, и он не выказывал страха.

По окончании осмотра и обмериванья бедное животное одним ударом ножа было освобождено из плена. Потом люди сняли с него шкуру, которую с величайшей осторожностью растянули и расстелили для просушки на земле. От туши отделили лучшие куски мяса, остальное отдали собакам.

31 августа мы нашли недалеко к востоку от лагеря совсем маленькое пресноводное озеро, в которое впадал ручей из ледников Арка-тага. Налево от нас находился темный хребет, и мы повернули направо к округленным, поросшим травой холмам. Они вели к новой продольной долине, бедной влагой, но кое-где поросшей травой и кишевшей куланами, антилопами и зайцами. Животные наши были сравнительно бодры благодаря ровной поверхности и, хотя и скудному, подножному корму. Нескольких ослов пришлось, впрочем, покинуть здесь.

1 сентября мы сначала шли по низкому, ровному увалу; твердая поверхность его была бы очень удобной для наших животных, если бы не была вся изрыта маленькими грызунами, которые с писком скрывались в ямках. Лошади то и дело оступались в эти ямы.

Часто попадались небольшие стада, голов в пять-шесть, антилоп-«юргу», или, как их называют тибетцы, «оронго». У этих животных высокие, тонкие лирообразные рога. Как ни старался Ислам подобраться к ним на выстрел, толку не вышло; мы так и не добыли ни одной. Они внимательно поглядывали на нас и затем легкими, грациозными прыжками уносились по холмам вдаль.

Подстреленный кулан

За горой опять показалась нежная, густая трава. Поверхность так была усеяна пометом диких яков, что казалась вся в бурых пятнах. Люди подбирали по дороге этот отличный материал для топлива в пустые мешки, болтавшиеся по бокам верблюдов. Благодаря сносной поверхности мы прошли целых 33 километра, прежде чем остановиться на привал в лагере № XVII.

2 сентября мы держались довольно близко к южному хребту. Самым интересным открытием были найденные нами здесь следы пребывания людей. В одном месте южный хребет был точно обрезан, и в свободном пространстве возвышалась куполообразная гора со снежной вершиной; на западной стороне горы виднелся удобный перевал через хребет. Парпи-бай сказал, что узнает это место. По его словам, здесь именно перешли «Боволо-тюря» (господин Бонвало) с принцем Орлеанским.

Пройдя порядочный конец, мы спустились в широкую, неглубокую долину с несколькими небольшими озерами и болотом. По моим соображениям, мы должны были находиться неподалеку от маршрута знаменитой французской экспедиции, и, когда я проверил свои догадки по бывшей у меня карте Бонвало, оказалось, что мы как раз на том же самом пути.

В долине один из людей сделал находку, ясно доказывавшую, что мы действительно пересекли здесь маршрут французов, а именно: он нашел старый верблюжий помет и несколько кусков белого войлока, из которого делают попоны, предохраняющие спины верблюдов от трения вьючным седлом.

Мы взяли их с собой, чтобы показать Парпи-баю, который затем и удостоверил, что именно такой сорт войлока изготовляется в Чархалыке, где французы запаслись войлоками. Припомнил он также, что французский караван останавливался тут перед тем, как направиться к перевалу. Для меня было очень важно определить пункт, где маршруты наши скрещивались, так что оставленные французами визитные карточки явились для нас приятной находкой.

Рано утром Ислам-бай увидал корову яка с двумя телятами, которые паслись по ту сторону озера. Вооружившись одним из наших ружей, он направился туда верхом. Около обеда он вернулся и с гордостью объявил, что влепил корове две пули, из которых одна пробила ей хребет. Он привязал свою лошадь и затем ползком подкрался к животным. Неопытные телята не подозревали опасности, и мать, желавшая спасти их, легко сделалась добычей охотника. Когда же она упала, телята скрылись за ближайшими холмами.

Видя, что область эта изобилует яками, мы решили не брать шкуры коровы в надежде, что нападем на более красивого быка. Люди только вырубили топором лучшие куски мяса и вырезали весь язык, которым я в течение нескольких дней и лакомился за завтраком. Мясо же оказалось жестким и невкусным. Надо было варить его по нескольку раз, чтоб оно стало хоть немного помягче.

Под вечер увидели мы огромного быка, пасшегося в одиночку. Он, по-видимому, не обращал ни малейшего внимания на лошадей, пасшихся поблизости. Ислам-бай, которого била охотничья лихорадка, подкрался к нему неслышно, как пантера, держась все время под ветром, и принялся осыпать животное выстрелами.