В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Перед отъездом надо запастись разными необходимыми вещами, прежде всего провизией, потому что на станциях не найдешь в большинстве случаев ничего съедобного; только самовар за 15 копеек всегда к услугам путешественника, да иной раз можно приобрести кусок черного хлеба. Затем надо запастись веревками, гвоздями, гайками и тому подобными предметами, на случай неизбежной поломки экипажа, а также смазкой, так как на каждой третьей станции необходимо смазывать оси, чтобы они не загорелись. Покидая Оренбург, разом расстаешься со всякой цивилизацией и, углубляясь на восток, оказываешься всецело предоставленным самому себе.

Попадавшиеся в глубине степей станции были более чем примитивного устройства; иногда они состояли просто из киргизской юрты, обнесенной изгородью из тростника и сучьев. Но даже такие юрты, как и вообще помещения для проезжих на почтовых станциях, украшены портретом царя и снабжены кожаным диваном, стульями и столом. В углу висит икона с лампадкой, а на столе лежит Евангелие для пользования проезжих. Между Оренбургом и Орском на всех станциях имеются Библии, пожертвованные великим Пржевальским.

Станционные смотрители (старосты или старшины) всегда из русских и коротают здесь свою ужасающе однообразную жизнь со своими семействами. Единственное, что нарушает это вечное однообразие, — прибытие почты или проезжего в грохочущем тарантасе. Но такое соприкосновение с внешним миром обыкновенно лишь мимолетно; проезжий спешит выехать из этого уединенного двора, приказывает закладывать свежих лошадей, пьет чай, пока их запрягают, и затем мчится дальше.

Старосты получают от 150 до 280 рублей в год жалованья; в их распоряжении четыре ямщика, почти всегда из татар или киргизов. Жребий последних еще менее завиден: во всякое время, во всякую погоду будь готов сесть на козлы и направить свою тройку по дороге, изъезженной взад и вперед тысячи раз в дождь и в темень, в вёдро и в бурю, в мороз и вьюгу. Спят ямщики, когда придется, и поэтому охотно прощаешь им, если они иной раз, следуя примеру проезжего, тоже начинают клевать носом. Ямщики получают от 60 до 65 рублей в год, пуд или полтора пуда хлеба и полбарана в месяц. Провизию и другие, нужные для станции запасы доставляет особый человек, который в известное время объезжает с этой целью весь почтовый тракт. Почтовый тракт между Оренбургом и Ташкентом содержится частными лицами. На станциях между Оренбургом и Орском не уплачивают никакого государственного сбора, так как каждый станционный смотритель является хозяином лошадей и экипажей; но на тракте от Токана до Тереклы, содержимом оренбургским купцом Мякиновым, надо на каждой станции платить государственный сбор — по 10 копеек с лошади. В Токане уплачивается в пользу Мякинова сполна вся сумма за проезд до Тереклы. От этого места до Ташкента содержит почтовый тракт ташкентский купец Иванов; он же содержит смотрителей, ямщиков, лошадей и экипажи и за то собирает весь доход, получаемый с проезжих, уплачивающих на одной из конечных станций за проезд по всему тракту.

Повсюду слышались разговоры о «добром старом времени», когда этот путь служил единственной дорогой в русский Туркестан, по нему проезжала масса людей и на каждой станции держалось по 9–10 троек. С походом Скобелева против туркмен и постройкой Анненковым железной дороги завелись новые порядки. Главная почта в Ташкент и многочисленные проезжие предпочитают более быстрый, дешевый и удобный способ сообщения по железной дороге, и старый почтовый тракт, идущий через киргизские степи, пришел в упадок. Проезжие стали здесь диковинкой, города потеряли значение и обеднели, торговые сношения между Туркестаном и Россией упали, число караванов, возивших в Оренбург шерсть и хлопок, сильно убавилось, и только ради местной почты да политических и стратегических соображений не упраздняют этого тракта совсем. Во время моего пребывания в Оренбурге вице-губернатор, генерал Ломачевский, предоставил в мое распоряжение одного старого почтенного чиновника, который прослужил в городе 45 лет. С его помощью мне и удалось снарядиться в путь-дорогу хорошо и дешево. Так купили мы совершенно новый большой и прочный тарантас с толстыми железными шинами на колесах за 75 рублей. Впоследствии я продал его в Маргелане за 50 рублей. В тарантас без труда уместился я сам и весь мой багаж (около 300 килограммов); отныне этому экипажу предстояло служить моим постоянным жилищем в продолжение 19 суток беспрерывно.