В сердце моем

- Надо принимать жизнь такой, как она есть. Что толку в мечтах? Если не посвятить себя подходящей работе, никогда не удастся разбогатеть. - Она похлопала меня по плечу. - Разве вам это не ясно самому? Счастье - это то, что вокруг нас. Надо целиком отдаться делу, и в один прекрасный день вы станете богатым человеком.

Я хотел возразить ей, что вовсе не стремлюсь разбогатеть, но знал, что она не поверит, сочтет меня лицемером.

- Муж говорит, что из вас получится отличный бухгалтер, - добавила она.

К такому убеждению мистер Бодстерн мог прийти, лишь произведя на строго научной основе учет всех тех факторов, которые, по свидетельству психоаналитиков, консультантов по выбору профессии и учебников по исследованию характера, определяют облик образцового клерка. Он учитывал эти факторы с помощью сложных анкет, на которых галочки были символами рассудительности и рационального подхода к работе, а крестики свидетельствовали об отсутствии этих качеств. Заполненная анкета сопоставлялась с личным отношением мистера Бодстерна к подвергшемуся анализу служащему, в результате получалось некое уравнение, из которого было видно, соответствует ли данный человек своей работе.

Решив научно подойти к решению этого вопроса, мистер Бодстерн послал соответствующее приглашение профессору Байрону Боггсу - консультанту по выбору профессии. К его услугам за известную мзду обращались фирмы, во главе которых стояли люди, ставшие жертвой модной причуды: подбирать кандидатов на продвижение по службе с помощью примитивных психологических приемов.

Служащие нашей конторы никогда не слышали о профессоре Байроне Боггсе и понятия не имели, что от этого сдержанного, уверенного в себе господина в элегантном костюме, с тонкими бледными руками, зависит их будущее.

Мистер Бодстерн вызвал меня в свой кабинет и представил профессору Боггсу, который, желая продемонстрировать умение устанавливать нужный тон в разговоре, обратился ко мне довольно резко:

- Итак, - ваше имя? Я назвал себя.

- И вы являетесь...

- ...старшим клерком.

- Отлично.

Он кивнул, давая понять, что унизительная процедура окончилась, и отошел от меня, выражая всем своим видом полное удовлетворение.

Но у мистера Бодстерна, видимо, оставались сомнения в действенности метода, применение которого от только что имел случай наблюдать. Он еще не постиг всей важности этой процедуры для выявления и подавления бунтарских настроений у служащих. Ой выпрямился, словно отстраняя от себя все опасения, и сказал мне:

- Профессор Боггс приехал для того, чтобы выяснить отношение персонала к вопросам, которые мы считаем важными для процветания фирмы. Устройте, чтобы профессор Боггс мог побеседовать с каждым служащим в отдельности в комнате для коммивояжеров. Займитесь этим сейчас же!

Я отправился исполнять поручение.

Хотя цель визита профессора Боггса и не была вполне ясна для меня, я догадывался, что он собирается подвергнуть нас опросу, чтобы выяснить, отвечаем ли мы своему назначению. От его заключения зависело, удержимся ли мы на работе.

Устанавливая порядок представления ему служащих, я продумывал лучшие ответы на вопросы "с подвохом", которые он мог мне задать. Я был уверен, что не подхожу для занимаемой мной должности. Своими вопросами он уже заставил меня насторожиться, но я твердо решил снова взять инициативу в свои руки.

Когда профессор занял свое место за большим письменным столом в комнате для коммивояжеров, я начал вводить по одному и представлять ему служащих, которых он должен был опросить; после представления я выходил из комнаты. Это позволяло мне наблюдать за его обращением и подходом к опрашиваемым служащим, видеть, как расчетливо и хладнокровно он составляет свои первые суждения, основываясь на внешнем виде испытуемых.

Он сидел в качалке, облокотившись на ручку кресла и слегка наклонив голову. В таком положении он снизу вверх смотрел на входящих своими серыми холодными глазами.

Этот заранее рассчитанный взгляд встречал каждого служащего, переступавшего порог комнаты. Взгляд был натренирован и отработан до такой степени, что вселял смятение и страх в каждого человека, подвергавшегося опросу. Профессор, подобно актеру, рассчитывал каждое свое движение: в нужный момент он наклонялся вперед и обрушивал на свою жертву банальные вопросы; ответы на них, сколь разнообразны они ни были, истолковывались по готовым трафаретам.

Когда наступила моя очередь, я, входя в комнату, не встретил его испытующего взгляда. Он сидел опустив глаза и, по-видимому, ждал, что я приведу кого-то еще из служащих.

- Больше никого не осталось, - сказал я. - Сейчас моя очередь.

- Ах да, - воскликнул он, и мгновенно в нем произошла перемена: если раньше профессор был погружен в неторопливое самосозерцание, то сейчас он обратился во внимание, - как того требовали обстоятельства,

- Вам не помешает, если я закурю? - спросил я; именно такого рода вопрос должен был, по моему мнению, слегка озадачить его.

Он помедлил с ответом и сказал:

- Нет, нисколько.

Он наблюдал за мной, пока я закуривал, и я был уверен, что эти наблюдения далеко не в мою пользу.