В сердце роза

Так вот, не раз видел Арьян, как пес, давно не участвовавший в битве, трясет головой, отгоняя накатившую злобу. И, подражая своим боевым товарищам, тряс головой Арьян, когда думал о сидящем на троне Хайра.

Но он был еще и поэтом, молодой Арьян ан-Реддиль. И дарна откликалась на его ласку так же покорно и пылко, как обе его жены. И когда злоба цеплялась за косу так, что не стряхнуть, он отводил душу в песнях, а на язык он был остер. И был как пес бесстрашен.

Многим, очень многим, нравились песни молодого Арьяна ан-Реддиля, и часто звали, и приглашали, и уговаривали его с настойчивостью и неотступно прийти в тот или другой дом, где собирались молодые всадники, любившие походы и битвы, славу и добычу, а пока, за неимением названного, вино и песни ночь напролет, ведь влюбленные - пастухи звезд, а влюбленные в славу?

И там, где пел Арьян, умножались посетители, и беседы велись до света, пока в курильницах белесыми струйками дыма истекал ладан, и рабы, как в походе, обносили гостей медными чашечками с дымящейся горечью мурра. Он пел о славе, о битвах, в которых сражался сам со своими псами, звавшимися Злюка и Хумм, и о битвах, которые были еще давно, даже до его рождения, но о которых он, как всякий в Хайре, был наслышан. И подвиги и слава давних бойцов растравляли души молодых, которым негде было славы добыть. И тогда Арьян запевал другие песни. Вот такую, например, как пел сейчас.

Укройте его покрывалом,

сына рабыни укройте,

лицо его - господину,

а нам за что смотреть на это?

Спрячьте его в покое удаленном,

заверните его в узорные ткани,

приставьте к нему стражу из оскопленных,

а нам от него стыдно.

Но раз уж он здесь,

раз он здесь перед нами,

открытый,

как дешевый мальчишка у сводника...

И тут слушатели Арьяна, отбивая ладонями ритм, наперебой предлагали, что следует сделать с сыном рабыни (а каждый знал, о ком идет речь), похваляясь друг перед другом смелостью, а заодно и умениями, - и Арьян тут же с легкостью перекладывал их советы удобно для пения, и так они отводили душу.

Когда на рассвете он уходил из этого дома, белые улицы Аз-Захры были еще пусты и тихи. Только птицы звенели в зелени, перекипавшей через высокие каменные заборы. Гости этого дома все задержались отдохнуть у гостеприимного хозяина, Арьян же сослался на срочные дела. На самом деле (а вам-то что?) одна любовь гнала его чуть свет домой: он поклялся своим женам, что не встретит без них рассвета, если только ратные труды не уведут его далеко от Аз-Захры. И он опаздывал, а потому торопился.

Обе его жены были красавицы.

Он женился по выбору своего отца на первой, и по своей воле на второй, и тому было уже три года, но он не хотел брать других жен, и наложниц не было в его доме.

Когда спустя малое время после свадьбы его первая жена загрустила - а с чего бы ей? - Арьян не знал покоя, пока не добился от нее ответа: она-де привыкла всегда быть со своей младшей сестренкой, а теперь словно разлучена сама с собой.

- На много ли младше сестренка? - усмехнулся Арьян.

- На час, - последовал ответ.

- И... похожа?

- По серьгам отличали.

Сначала Арьян испугался: вот-вот кто-то возьмет из родительского дома вторую Уну - все равно, что сама Уна досталась бы другому! А потом еще представил себе, что сидит он в саду при звездах, и по правую руку от него Уна, и по левую - Уна.

Еще длились пиры и торжества по поводу первой его свадьбы, а уже спешили сваты в дом благородного отца, где тоже пировали, и так, за пиром, чаша за чашей, сговорились; и продлились празднества до того, что сил не осталось ни у гостей, ни у хозяев. А молодой Арьян ан-Реддиль оторвался от своей жены только затем, чтобы как подобает, с честью, принять в дом вторую. А как там и когда закончился праздник, помнил смутно.

И третья была хозяйка у его сердца, та, что сейчас похлопывала по правой лопатке, закинутая за спину книзу грифом. О любви к ней не стыдно было известить весь свет.

Приближаясь к своему дому, рассчитывал Арьян, что еще три поворота, а потом пара сотен шагов до маленькой площади с водоемом - и можно будет оттуда свистнуть, чтобы Злюка и Хумм, собаченьки, - а что им забор? помчались навстречу. Он видел уже, как их тяжелые туловища, волнообразно скользя в высоких травах сада, вылетят к забору и переметнутся через забор, на миг призадержавшись на самом верху его, окорябывая когтями стену, и рухнут в переулок. И шкура на них будет мотаться толстыми складками, когда огромными скачками они вылетят из-за угла ему навстречу, и он устоит - а вы думали! - когда их толстые лапы со всего разбега толкнут его в грудь и в плечи. А что бы ему делать с такими собаками, если бы он не мог устоять, когда его приветствуют со всей любовью?

И он уже видел эту картину и думал, как бы устоять, чтобы не разбить дарны, висящей за плечами - доверчиво приникшей к спине, вот так! - когда, повернув за первый из поворотов увидел обнаженные мечи и блестящие кольчуги дворцовой стражи.

- Повиновение царю! Отдай твой меч, Арьян ан-Реддиль, и следуй за нами.