В сердце Земли

У охранников не было ни факелов, ни каких-либо других приспособлений, чтобы освещать дорогу. Кстати говоря, с момента нашего появления в Пеллюсидаре я ни разу не видел зажженного огня. Понятно, что на поверхности огонь не нужен, но тот факт, что охранники не додумались освещать дорогу в подземном туннеле, вызвал у меня немалое удивление. Движение в темноте резко замедлилось. Мы брели со скоростью черепахи, поминутно спотыкаясь и падая. Шедшие впереди охранники затянули заунывную мелодию, время от времени издавая звуки на более высокой ноте, что, как я заметил, каждый раз предупреждало о поворотах или труднопроходимых местах.

Остановки теперь следовали чаще, но я не хотел пока заговаривать с Диан. Я должен был видеть выражение ее лица, принося ей свои извинения.

Наконец впереди забрезжил слабый свет, означающий конец туннеля, за что я был бесконечно благодарен судьбе. Последний поворот, и мы вновь оказались на залитой солнцем поверхности земли.

Но солнечные лучи высветили и другое - Диан исчезла, а вместе с ней еще полдюжины пленников. Конвоиры тоже обнаружили пропажу и пришли в неописуемую ярость. Со зверскими, искаженными от гнева лицами, они обвиняли один другого в недостаточной бдительности. Всласть наругавшись, они накинулись на нас и стали избивать древками копий и рукоятками топоров. Они уже прикончили двоих пленников в начале колонны и собирались, похоже, сделать то же самое с остальными, но их вожак прекратил, наконец, эту зверскую расправу. Никогда в жизни не приходилось мне прежде наблюдать такого ужасного взрыва животной ярости, и я возблагодарил Бога за то, что Диан исчезла.

Из двенадцати пленников, прикованных впереди меня, исчез каждый второй, начиная с Диан: Худжа пропал, Гак остался. Чтобы это могло означать? Каким образом удалось им освободиться? Занявшись осмотром, старшина охранников вскоре установил, что примитивные замки на колодках были взломаны, точнее, открыты чьей-то ловкой рукой.

- Худжа-Проныра! - пробормотал Гак, который теперь находился прямо передо мной. - Смылся сам и прихватил девушку, от которой отказался ты, - продолжил он, глядя на меня.

- Отказался? - воскликнул я. - Что ты имеешь в виду?

Он пристально вгляделся мне в лицо.

- Я не верил, что ты из другого мира, - сказал он после паузы, - но не представляю, чем еще можно объяснить такое незнание обычаев Пеллюсидара. Ты хочешь сказать, что не знаешь, как ты обидел Диан?

- Я и правда не знаю, Гак! - ответил я.

- Тогда я тебе объясню. По обычаю Пеллюсидара, если мужчина вмешивается в отношения между другим мужчиной и выбранной им женщиной, женщина принадлежит победителю. Диан принадлежит тебе. Но ты должен был либо признать ее, либо освободить. Если бы взял ее за руку, то тем самым объявил бы своей подругой, а если бы ты поднял ее над головой и отпустил, ты показал бы, что освобождаешь ее от всех обязанностей по отношению к тебе. Но не сделав ни того, ни другого, ты нанес ей величайшее оскорбление, какое только мужчина может нанести женщине. Теперь она - твоя рабыня. С этого времени она не может найти себе другого мужчину, если тот не победит тебя в поединке. Но в Пеллюсидаре мужчины не вступают в поединок из-за рабыни. Теперь ты понял?

- Но я же не знал, Гак! - воскликнул я в отчаянии - Я же не знал! Да я бы за все сокровища мира не причинил бы Диан никакого вреда. Я вовсе не хочу, чтобы она была моей рабыней и не хочу, чтобы она была...

Но тут я прикусил язык. Перед моими глазами предстало ее нежное прекрасное лицо, и я понял, что не смогу выговорить ужасную фразу о, якобы, моем нежелании видеть Диан моей подругой, моей женой, хотя еще секунду назад был уверен, что сожалею лишь о размолвке, омрачившей нашу дружбу. Я и сейчас сомневался, что люблю ее, но сказать об этом вслух показалось мне вдруг кощунством и предательством по отношению к единственному человеку в этом мире, которая проявила ко мне внимание.

Должно быть, Гак сам разобрался в том, что происходит у меня в душе. Он положил мне руку на плечо и сказал:

- Человек из другого мира, я тебе верю. Язык может лгать, но когда глаза говорят на языке сердца, они говорят правду! Твое сердце говорит со мной, и я верю, что ты не хотел обидеть Диан. Хоть она и не моего племени, но ее мать моя сестра. Она этого не знает. Ее мать была похищена отцом Диан, когда он и другие охотники племени Амоза сражались с нами за наших Женщин, прекраснейших во всем Пеллюсидаре. Ее отец был тогда королем племени Амоза, а мать - дочерью короля племени Сари, чей трон теперь унаследовал я. Диан - королевской крови, хотя ее отец уже не король. Когда садок покалечил его, Джубал-Урод отнял у него королевскую власть. Ее высокое происхождение еще более усилило нанесенное ей тобой оскорбление в глазах всех свидетелей. Теперь она никогда тебя не простит.

- Как же мне все-таки освободить девушку из ее ужасного положения, в которое ввергла ее моя собственная неосведомленность? - спросил я Гака.