В сетях инстинктов

− Что меня интересует: как Розенбауму нравилось заканчивать свои сценарии. Была ли какая-либо вещь, которую ему особенно нравилось делать, некоторая техника или физический акт? Было ли что-нибудь, что было особенно важно для него? Был ли любимый объект, вовлеченный в эти эпизоды с Мариной, любимой его 'игрой'?

Ксения отвернулась от нее и заговорила запинающимся голосом. Ее самоконтроль был сметен напрочь, его заменили сомнение и печаль.

− Это не всегда было одно и то же, сказала она наконец. − Не как обычный установленный садо-мазо порядок, где с помощью тщательно продуманного сценария оба партнера добиваются цели. − Она смотрела на Светлану. − Это были очень прямые, сложные вещи. Розенбауму нравилось страдать; Марине хотелось ощущать боль. Он не делал ничего особого или специального, чтобы угодить ей. Он делал то, что любил. Марина просто позволяла ему иметь свой путь. В целом, это было абсолютное слепое доверие к нему, что он ее не убьет или искалечит. Это была русская рулетка - свободный ход садо-мазо процесса без предсказуемого конца, способ, которым им обоим нравился. В общем, я не знаю, были ли у него любимые фетиши.

− Я думала, что Розенбаум встретил тебя сначала.

− Нет, я в группе всего год.

- Что это за женщина была позавчера в баре?

- Людмила Ширяева, а что?

- Судя по увиденному мною, она является твоей любовницей. Кто она такая?

- Домохозяйка, кажется. Я сейчас не помню. У нее муж какая-то шишка на таможне.

− Сколько ты с ней знакома?

− Мы познакомились, когда я приезжала сюда весной. На одной из подобных вечеринок, какая была позавчера.

- Почему ты выбрала Одесского?

- Потому что мне нужна была любовь, а не секс. Я думала, что он понимает эту разницу. А как завоевывали тебя?

- Меня поимели в самом начале.

- Расскажи, как это произошло.

- Мы познакомились в суде, он защищал обвиняемого. Очень хорошо защищал - тогда он смог убедить присяжных, что обвиняемый невиновен. А я арестовала этого человека. Его отпустили, а меня наказали.

− А что было потом?

− Разошлись по объективным причинам. Его стала интересовать политика. Он переехал в Москву, наши встречи становились все реже, пока наконец он не сменил адрес и номер телефона. У него теперь горизонты другие - правозащитная деятельность, работа в различных комитетах поддержки политических заключенных и прочее. А я осталась ментом.

- Я вообще-то тоже не была верна Одесскому.

- Это я уже установила в ходе расследования.

- Ты знаешь, что такое секс по-моему? - Колчак легонько поцеловала Светлану в лоб.

- Что?

- Тревожное возбуждение. Словно кладешь голову в пасть единственному льву в клетке, который совершенно непредсказуем. Неужели тебе совсем не любопытно? − Она, как кошка, начинающая свой обряд ухаживания, потёрлась лицом о руку Светланы.

- А что ты сделаешь? Отведешь меня в свое логово? − Светлана слегка вздрогнула, будто Ксения ущипнула её.

- Ты удивишься, когда узнаешь, что мы можем делать с простыми кухонными приборами. - Ксения погладила Светлану по голове, словно успокаивала ребёнка, которому приснился кошмарный сон.

- Ксения... - Светлана всмотрелась в лицо Колчак.

- О чем ты мечтаешь? Ты хочешь парня? Хочешь заняться этим втроем?

- Я хочу плохого парня. - с вызовом ответила Возович.

- Хочешь узнать его имя? Я прошепчу тебе его. Света, ты мне нравишься. - Она наклонилась к Светлане и медленно поцеловала. Жар поцелуя так и мерцал на её губах.

- И все?

- А больше ничего и не нужно. Так я познакомилась с Людмилой, потому что на ней было красивое ожерелье, с золотыми змейками и зелеными камешками.

Возович почувствовала, как по всему ее телу пробежала неожиданная волна страсти, и она, крепко обняв Ксению, вернула поцелуй.

− Пройдем на кухню, − прошептала Колчак.

Пройдя в другое крыло дома, они оказались на кухне, обновленной по последнему крику моды и производившей впечатление подземного грота. Стены были выложены декоративной плиткой цвета морской волны, а разнообразие импортной кухонной техники поражало воображение.

Ксения достала из холодильника бутылку водки 'Финляндия', наполнила до половины два бокала и один протянула Светлане.

− Вот, возьми, − улыбнулась она. - у тебя же закончился рабочий день.

Возович взяла бокал без колебаний.

− Разбавишь, если хочешь, по вкусу, − Ксения положила на стол два прямоугольных пакета с соками - апельсиновым и томатным.

Светлана пила молча. Розенбаум действительно накормил ее грузом лжи. Сукин сын был способен на это столь хорошо, что она вычеркнула ее из списка серьезных подозреваемых. Она как зеленый новичок проигнорировала доказательства. И все же, и все же...

− Ты знаешь, у Марины было самое низкое самоуважение из тех, кого я когда-либо знала. Она почему-то наказывала себя. Я никогда не понимала, как она могла позволить ему творить такие вещи над собой. - руки Ксении обвили шею Светланы и потянули к себе.

Светлана чувствовала, как будто Ксения непроизвольно зажгла искру, и теперь нужно было только протянуть тот электрический импульс через расстояние до формирования идеи.