В сетях инстинктов

Они проехали уже километров десять в сторону Сочи, пока один из них не заговорил.

− Прелестная девочка.

Это сказал Кирилл.

Светлана только закрыла глаза.

− Я спала как убитая вчера вечером. Я не мечтала; я не просыпалась; я не двигалась. Пятнадцать часов, подряд. − сказала женщина мужчине.

Мужчина ничего не сказал, но повернулся немного в своем кожаном кресле и посмотрел на часы на книжной полке. Женщина лежала в его шезлонге уже семнадцать минут, но это были первые слова, которые она произнесла. Она отвернулась к окну, подперла локтем голову, когда она смотрела через стеклянную стену его офиса на рощу, спускавшуюся к морю, всему залитому в светло-зеленом свете заходящего солнца.

− Я ходила в кино и возвратилась домой около одиннадцати часов; я была истощена. Павел все еще отсутствовал, и Элла уже уложила детей в кровать. Я приняла холодный душ, и когда я вышла, я высохла быстро, и легла на кровать, все еще влажная. Окна были открыты, и я могла чувствовать запах лесов после дождя прошлой ночи. Я заснула.

Он смотрел на пальцы ее ног в колготках из темного нейлона, через который он видел ее напедикюренные ногти. Лодыжки женщины были столь же тонкими как у газели. Ее модное платье пастельных тонов было из искусственного шелка. Оно плотно облегало ее тело.

- Это пятнадцать часов так непринужденно пролетели как пятнадать секунд. Это было как забвение.

Она остановилась снова. После тихой паузы мужчина спросил:

- Что произошло? Почему ты так долго спала?

Этот вопрос был рутинным. Когда клиенты говорили ему, что испытали что-то впервые, эмоцию или мысль или новое физическое ощущение, он спрашивал их, почему они полагали, что это произошло. Они обдумывали этот вопрос с серьезной самоснисходительностью, удовлетворенные тем, что кто-то хотел знать, что они чувствовали, о чем кто-то заботился, почему они совершили поступки, которые они сделали, даже если им заплатили, чтобы сделать это.

- Я не спала так, с тех пор как мне было десять лет.

Глаза мужчины, направленные от нее, переместились с ее бедер к ее лицу. Она не обратила на это внимания.

− Неужели десять?

Она повернулась, вытянула руки перед собой и немного растопырила пальцы, жестом показывая это число, словно закрываясь от некой опасности. Но она не была напугана; ее лицо ничего не выражало.

− С десятилетнего возраста? - повторил он.

Марина Смирнова приезжала к доктору Георгию Бонго на консультации в последние два месяца пять раз в неделю. Он не добился особого прогресса с ней. Сначала она была неподдающимся клиентом, но доктор Бонго терпел ее упорство, даже невозмутимо прогнозировал успех терапии. В конце концов, он не придерживался канонических форм психоанализа, и если эта клиентка не хотела сотрудничать, он не собирался быть слишком требовательным. Он уже сказал Марине и ее мужу, что тип психотерапии, которую она выбрала, скорее всего будет энергозатратным и длительным. Одновременно он был более чем уверен, что ее рассказы были непродуктивным и праздным делом, пустой тратой времени. Но пустой тратой времени только для нее. Для него самого не было более радостного часа, чем сидя спокойно в кресле свободно наблюдать в течение каждой шестидесятиминутной сессии ее шикарное тело от ступней до кончиков волос, представляя изящную плоть под платьем.

Доктору Георгию Бонго было сорок два года.

Ее руки постепенно расслаблялись, и она перевернула их, мягко скрестив пальцы без напряженности.

- Когда мне было девять лет, - тихо сказала она, - У меня была кукла Барби. Мой отец был подарил ее мне на день рождения. Я предполагаю, что она была дорогой, хотя в тот момент я не думала об этом. Но я хорошо помню ее особенности, детали, яркие черты ее лица. Она была белокурой, также, как и я. Тогда я думала, что она была самой красивой вещью в мире. Самой красивой.

Тон ее голоса заставил доктора Бонго сосредоточить внимание на ее лице. Она обладала образцовой красотой, устойчивой линией подбородка с высокими скулами и тонким асимметричным ртом, который он счел особенно привлекательным из-за маленького намека на морщинку на углу одной стороны. У нее была мелкая, но выразительная родинка над ее верхней губой, прямой нос модели и большие серо-голубые глаза, которые она слегка подчеркнула с помощью красновато-коричневых теней, делавших их проникновенными. Ее волосы были светлыми, но не пергидрольно-белыми из салона красоты, а скорее цвета оливкового масла, которые являлись генетическим подарком природы. Сегодня она оделась в свободном стиле, который акцентировал соблазнительные качества особенностей ее фигуры.