В сетях интриги. Дилогия

Сложила, подвинула к нему, отдала.

Но он ещё раньше прочёл всё, что там стоит, и, даже не читая, знал, что ответит девушка. Ему понравилось, что и она помянула о покорности воле родителей.

Значит, сперва брак… А там — любовь или нет? — что пошлёт судьба, что сами они подготовят друг для друга.

Это удобно, хорошо. Сразу определить взаимные отношения…

Почтительно склонив голову, берёт он листок, развернул, пробежал глазами, снова незаметный полупоклон. Встаёт, идёт прямо к императрице… Что там будет?.. Замирает снова сердце у девушки.

А спор между тем как раз в эту минуту кончился. Опять началась игра…

— Принцесса, вы пишете? — обращаются к ней.

И она рада, что её окликнули, что заставляют писать, что-то делать… думать о чём-то другом, а не о том, что сейчас огнём заливает грудь и как молотом ударяет в виски!..

Семнадцатого декабря произошло это тихое официальное сватовство, похожее скорее на обмен двумя дипломатическими нотами, чем «любовными записками»… Но большего и не требовалось от высоких «обречённо-обрученных». Дело закипело, и уже 20-го числа поскакал курьер к графу Румянцеву с письмами на имя родителей Луизы и деда её, маркграфа Баденского.

От имени своего старшего внука Екатерина просила руки принцессы, устанавливала порядок принятия Луизой православия, а срок свадьбы намечала на предстоящую осень 1793 года. Что касается младшей сестры, Фредерики, — зимой отпустить девочку императрица не решалась и обещала прислать её не позже мая того же года.

Полное согласие на все планы Екатерины пришло с обратным курьером как раз к Новому году по русскому стилю. Немедленно назначен был принцессе наставник православного Закона Божия, учёный архимандрит Иннокентий из новгородского Антониевского монастыря. В то же время начались постоянные уроки русского языка совместно с великими княжнами.

Но и раньше ещё Луиза охотно прислушивалась к русской речи; нередко обращалась к княжнам, и те служили своей подруге первыми наставницами русского языка, который так мило и забавно коверкала порой их добровольная прелестная ученица.

Взрывы весёлого хохота княжон и госпожи Ливен или Шуваловой, которые присутствовали при импровизированных уроках, заставляли вспыхнуть принцессу, и, забавно, по-детски надув губки, она умолкала, хотя ненадолго. А затем уже переходила на родную немецкую или французскую речь, которая чаще всего раздаётся при этом дворе, особенно среди молодёжи.

Благодаря новым занятиям и старому веселью время незаметно прошло для обеих сестёр. Миновала зима. Весна развернулась во всей северной красоте и нежности. Вот уже и май настал, цветущий, зелёный. Давно пора переезжать куда-нибудь из города. Но Екатерина не назначает желанного дня. Ещё тут, в городе, предстоят разные события и дела.

Девятого мая в большой церкви Зимнего дворца состоялось миропомазание принцессы Луизы, получившей при этом православное имя Елизаветы Алексеевны.

А на другой день происходило торжественное обручение Александра и Елизаветы-Луизы, причём сама императрица меняла кольца нареченным. Оба они, конечно, волновались, краснели, бледнели, представляли собою самую очаровательную пару и так и просились на картину в этот миг.

После обручения состоялся парадный обед. Императрица, Павел, Мария, оба внука и новонареченная великая княжна Елизавета сидели за особым царским столом на возвышении под балдахином… Залпы гремели во время тостов со всех верхов столицы, и колокола гудели целый день, как в Светлый праздник.

Щедро были награждены в этот же день все близкие к Александру лица… кроме республиканца Лагарпа. Фаворит Зубов как раз в эту пору успел восстановить императрицу против этого всем «чужого» человека, имеющего тем не менее сильнейшее влияние на своего воспитанника.

Зато остальные наставники остались довольны. Деньгами, чинами, лентами, поместьями и не одной тысячью «людских», «крестьянских душ» отблагодарила всемогущая бабушка за усердие и службу её любимцу-внуку.

В самый день обручения был оглашён список особого двора, назначенного Екатериной для Александра и его будущей жены. Шувалова была утверждена гофмейстериной молодой великой княжны. Три княжны — Мари, Софи и Лиза Голицыны, три очаровательных девушки шестнадцати, семнадцати и девятнадцати лет — были назначены фрейлинами к невесте.

Очень умная, известная при дворе чистотою нравов и силой духа, привлекательная, хотя и не красивая лицом, Варвара Николаевна Головина, тоже урождённая Голицына, давно уже была замечена Елизаветой-Луизой, и обе быстро сдружились.

Императрица была очень довольна таким сближением и теперь назначила мужа её, графа Николая Головина, гофмаршалом двора при обоих обручённых; таким образом, Головина стала самой близкой особой к молодой княжне, к их полному обоюдному удовольствию.